Платье от Фортуни
Шрифт:
Прочитав заинтересовавшую его статью, Николай Карсавин сунул газету в карман пальто. Нахмурившись от плохо скрываемого нетерпения, он поднял голову и посмотрел на часы над столом администратора.
Теперь Жюльетт было хорошо видно, что его брови и ресницы такие же темные, как и кудрявые волосы. Она почему-то не сомневалась, что он ждет женщину. Жену? Невесту? А может быть, актрису из театра драмы Фолье? Или певицу Гранд Опера? Жюльетт надеялась, что эта дама должна появиться очень скоро – до того, как ей придется подняться выше. Неожиданно девушка ощутила приступ жгучего любопытства…
У девушки перехватило дыхание. Густые ресницы, как вначале подумалось, должны свидетельствовать о задумчивом, усталом взгляде, но она ошиблась. Стального цвета глаза, смотревшие прямо на нее, были напряженными, пронизывающими. Такому человеку лучше ни в чем не перечить. Когда их взгляды скрестились, девушка внезапно ощутила необъяснимое влечение к этому мужчине.
Фигура Жюльетт, залитая солнечным светом, проникающим через окно, четко вырисовывалась на фоне обоев, расписанных геральдическими лилиями. Солнце золотило рыжеватые волосы… Нет, она не была кокеткой, но Николай мог с уверенностью сказать, что девушка не в силах отвести глаз, впрочем, как и он сам, словно не желая разорвать тонкую нить, связавшую их. Если бы Николай мог сейчас коснуться руки Жюльетт, то, наверное, она ощутила бы электрический разряд.
Жюльетт, словно в тумане, услышала голоса – по лестнице поднималась какая-то парочка. Затем глаза девушки вновь встретились со взглядом молодого человека. Николай усмехнулся, улыбка чуть тронула губы. Жюльетт не смогла не улыбнуться в ответ, подавая знак взаимного молчаливого понимания. Затем она почти побежала наверх…
Уже невидимая из вестибюля, девушка тряхнула головой, прогоняя наваждение. Как опасно! Она была убеждена: если бы незнакомец не ждал кого-то, то не дал бы ей уйти.
С молоком матери она впитала привычку отворачиваться от таких хищных взглядов, но сегодня пренебрегла этим правилом. И была рада этому – несмотря ни на что, теперь она сама распоряжается своей судьбой!
Глава 2
Номер Люсиль Гарнье находился в самом конце длинного коридора, наверняка, из окон открывался великолепный вид на Вандомскую площадь. Жюльетт постучала, и девушка в опрятном платье горничной открыла дверь. За ее спиной сверкали зеркала в золоченых рамах.
– Мадам Гарнье ждет вас, мадмуазель, – горничная произнесла это по-французски, но акцент выдал в ней жительницу Луизианы. Девушка взяла чемодан Жюльетт и проводила гостью в роскошный салон с хрустальными канделябрами и мебелью в стиле Луи Квинз.
Люсиль тут же встала с кушетки и приветственно всплеснула руками. Коричневый шелк платья зашелестел, на шее задрожала нитка жемчуга.
– Дорогое мое дитя! – с чувством воскликнула хозяйка.
– Тетя Люсиль! – это обращение, привычное с детства, сорвалось с губ Жюльетт, когда она бросилась в объятия мадам Гарнье. Они поцеловались и вновь сжали друг друга в объятиях. – Как дела у дяди Родольфа? Он с вами?
Люсиль покачала головой.
– Он все еще занят делами и не смог приехать. Если учесть, что Родольф относится к путешествиям без особой любви, то он остался дома не без удовольствия, – Люсиль оглядывала девушку,
– А я сразу бы узнала вас! Вы совсем не изменились.
Мадам Гарнье вздохнула не без облегчения:
– Ах, если бы зеркало говорило такие же комплименты.
Невзирая на то, что возраст Люсиль приближался к шестидесяти, ее лицо сохраняло моложавость. Умелая косметика скрывала морщины – заметными они оставались лишь вокруг голубых глаз, словно лучики разбегаясь по лицу, когда она смеялась. А пошутить Люсиль любила! Густые, тщательно уложенные волосы, не без некоторых ухищрений сохраняли первоначальный золотистый оттенок, не допуская никаких намеков на седину. Мадам Гарнье нельзя было назвать хрупкой женщиной, но, благодаря усилиям модельеров и помощи корсета, ее облик в соответствии с требованиями самой современной моды стремился к S-образному силуэту.
– Почему ни в одном из писем вы не написали о своем возвращении во Францию? – в голосе Жюльетт звучали счастливые нотки. Девушка наконец-то сняла шляпу и перчатки.
– Я хотела сделать тебе сюрприз. Приехать в твою школу и увезти в Париж, – Люсиль усадила Жюльетт на софу, обитую желтым шелком, и села рядом. – Я хотела и хочу, чтобы ты осталась со мной. Именно поэтому и заказала номер с двумя спальными комнатами.
Жюльетт была несказанно рада такому замечательному сюрпризу в добавление к своим радужным надеждам.
– Я знала, что вы когда-нибудь приедете. Но именно сегодня! Я с трудом поверила своим ушам, когда в ателье Ландель мне сообщили, что Дениза уехала на встречу с вами! – Жюльетт оглянулась вокруг. – А где она?
– Дениза ушла за несколько секунд до того, как позвонил администратор и сообщил о твоем приходе. Странно, что вы не встретились.
– Должно быть, она спустилась на лифте, пока я поднималась по лестнице.
– Я позвоню администратору – если она еще не ушла.
Люсиль уже протянула руку к телефону, но Жюльетт остановила ее, робко коснувшись локтя.
– Не обязательно. У меня теперь будет много времени, чтобы общаться с Денизой. А сегодня очень хочется поговорить с вами.
Люсиль удивленно приподняла брови.
– Ты пытаешься избавить меня от сцены, которую может устроить Дениза, встретившись с тобой? Но я знаю о телеграмме, которую она получила сегодня утром из школы. Ты вполне можешь довериться мне и объяснить, почему все произошло так внезапно? Ведь Дениза сказала, что все организовала бы, как только ты захочешь покинуть монастырь.
Лицо Жюльетт выражало сомнение.
– Так ли? Дениза ни разу не высказала радости по поводу моего возможного возвращения. Поначалу меня вполне устраивала должность учительницы.
На это были причины. Во-первых, в свободное время я училась шить и решила получить профессиональные навыки. Одна из монахинь любезно согласилась помочь в этом. Во-вторых, сестра Берта, которая всегда была очень добра ко мне, пригласила меня помочь ей закончить алтарное облачение для Собора Шартре: эту работу она начала десять лет назад, а потом стала терять зрение – бедная сестра Берта уже в годах.