Платформа Беговая. Книга I. Алёша – путь к мечте
Шрифт:
Алёша согласно кивнул, смутно представляя себе Париж и толстую Маху там… и эту любовь, которую она закрутит. Машку не смутил его по-детски наивный взгляд на её рассуждения, она опять томно вздохнула и продолжила:
– Ты не думай, Лёха, я ведь раньше худая была, как ты, глиста глистой… а потом как аборт сделала от этого урода… и таблетки пить начала, и вот… Но ничего, после нового года я решила – жрать перестану и к лету похудею. Ну что ты смеёшься? Точно тебе говорю – похудею.
– Да я не над этим смеюсь… я верю, что ты похудеешь… я просто глистой тебя представить не могу…
– Когда я была молодая… вот такая как ты. Я была
– А сейчас разве ты старая? – Лёша даже оторвался от бинтования ноги коня и посмотрел на пухлые прыщавые щёки Махи.
– Конечно, старая… нет, вернее, я уже взрослая. Мне уже двадцать! – Машка фыркнула, но потом взгляд её стал опять задумчиво-томный. – Хотя, конечно, Саня мне этот не очень нравится… мне вот Назар нравится… но разве он на меня такую посмотрит…
Машка опять одёрнула свою кофточку, которая некрасиво обтягивала её бока со складками жира и, встав, пошла в сторону каптёрки, чтобы поставить кастрюлю с водой, зная, что Петрович сейчас позовёт её и даст команду варить макароны или гречку с тушёнкой. Судя по количеству пакетов в руках у братков, приехали они сюда солидно затарившись и видно хотели гудеть здесь всю ночь.
Ставя воду в кастрюле на огонь, Маша думала о Назаре. Он был для неё как принц из сказки на белом коне. Да, именно на коне. Ведь сюда он приезжал поскакать на лошадях, и поэтому он и был тем самым сказочным принцем: красивым, статным, с вихрами тёмных волос на макушке и сбритыми под ноль к шее, с шальным взглядом волчих, с жёлтыми огоньками, глаз и улыбкой, от которой становилось страшно. Но всё равно Маша мечтала о нём. Он был для неё тем несбыточным идеалом мужчины её мечты.
– Машка, – раздался голос Петровича из каптёрки, – иди пакеты с продуктами возьми… Гречки пацанам навари и овощей нарубай, а то голодные они. И где Лёха?
– Да всё с этим своим возится… ноги ему бинтует, – забирая пакет с продуктами из рук Сани, Маша ослепительно улыбалась ему, всем своим видом показывая, что готова на всё.
– Скажи Лёхе, пусть Аметиста… Митю седлает. Назар поездить хочет.
Петрович наконец отдал Машке все пакты с едой и вытолкнул её из каптёрки.
– Лёха! – неся продукты в закуток их мини кухни, закричала Машка на всю конюшню. – Митю поседлай. Назар поездить хочет.
Алексей быстро закончил возиться с наматыванием бинтов на ноги Бадминтона. Завёл его в денник и вывел в проход конюшни Аметиста. Там, поставив его и закрепив с двух сторон на верёвки, которые крепились к стенам прохода так, что конь стоял посередине этого прохода. Он начал быстро его чистить. Потом сбегал за седлом и уздечкой в амуничник. Затем слазил на чердак, где сушились постиранные вальтрапы, и, выбрав поновее, тот, который разрешал брать Петрович, когда он седлал коня для Назара, положил этот вальтрап на спину коня. Потом сверху седло и всё это притянул подпругой, правда, пока не в полную силу. Дотягивать подпругу нужно было уже на улице, а не в конюшне. На передние ноги Аметисту он надел самые лучшие и единственные на всех лошадей более-менее еще «живые» ногавки, которые использовались лишь на соревнованиях или вот для таких элитных клиентов. Ногавки плотно обхватили низ передних ног коня, защищая их от ударов и повреждений на скаку.
Лёша, стоя рядом с Аметистом, открепил развязки, держащие его посреди прохода, и закинул повод уздечки на его шею, затем снял с морды лошади недоуздок и надел уздечку. Правда, Митя немного повредничал. Он стал вертеть мордой, пытаясь задрать её как можно выше, чтобы Алёша не мог впихнуть ему в сжатые зубы трензель. Но Лёшу такие фортели не пугали. Он знал, что делать, поэтому он уверенно схватил рукой за нос коня и, чуть его сжав, потянул вниз и там уже другой рукой, поднеся к губам Аметиста трензель, заставил его взять железо в рот, а дальше было дело техники. Он надел уздечку на морду коня и застегнул подбородный ремень.
Алексей, не дожидаясь команды Петровича, вывел коня из конюшни и стал его шагать по плацу, идя рядом с ним и придерживая за повод. Через пятнадцать минут из конюшни вышел Назар. По его не очень ровной походке было видно, что они там, в каптёрке, уже накатили и не раз, но обычно это не мешало Назару лихо скакать на коне.
Назар сфокусировал взгляд и увидел, что его Аметиста, на котором он обычно отжигает по скаковому кругу, шагает худая деваха с хвостиком, торчащим из-под кепки.
– Эй, красавица! – Назар махнул рукой Лёхе, – веди конягу сюда!
Алексей вздрогнул на оклик, но поскольку его регулярно принимали за девчонку из-за хвостика волос, висящего сзади из-под кепки, даже не стал возражать на это и вообще при всей этой компании братков, как сказал им Петрович, нужно лучше молчать, а то за базар отвечать придётся…
Лёша тогда тоже это не очень понял, но и неинтересно ему всё это было. Его дело маленькое, поседлать лошадку и подать её, а потом забрать, когда Назар вдоволь на ней накатается. Отвести лошадь после в конюшню, расседлать, почистить, замыть от грязи ноги коня и поставить обратно в денник.
Вот так всегда Алексей и делал, когда приезжали эти ребята, и Петрович говорил ему поседлать кого-либо из лошадей под Назара.
Назар дождался, когда ему подведут лошадь. Он видел, как деваха, пыхтя, затянула подпруги на животе лошади и, обойдя вокруг коня, придержала стремя с другой стороны, чтобы он, влезая на того, не перетянул седло на себя.
Назар похлопал конягу по шее, вдохнул запах конского пота и навоза, который так ему нравился ещё с детства и, поставив ногу в стремя, лихо запрыгнул в седло. Девчонка, придерживающая коня за стремя, увидев, что он уже в седле, отпустила его и подняла голову, видно, чтобы убедиться, что он держит повод, чтобы отпустить свою руку, которой она тоже держала этот повод.
– Отпускай, – Назар потянул повод, переводя взгляд на смотрящие из-под кепки на него глаза и застыл, забыв, что он хотел сказать…
Из-под этой кепки на него смотрели удивительно серьёзные глаза небесно-голубого цвета как утреннее небо…
Внутри что-то болезненно сжалось, и сердце ухнуло…
Но это было лишь секунду. Козырёк кепки опять закрыл глаза, убедившись, что всадник держит повод. И она стала удаляться, только хвостик волос сзади, торчащий из кепки, раскачивался в такт её движению.
Назар протёр рукой лицо, как бы пытаясь прогнать это странное наваждение, хотя даже нет, это не наваждение. Он и сам не знал, что это.
«Нужно прекращать столько пить», – промелькнуло в его сознании. Он с радостью зацепился за эту мысль, которая рационально объяснила всё это странное, но теперь такое объяснимое, что он почувствовал в ту секунду, видя эти глаза.
Назар сжал бока коня и на резвой рыси сразу поскакал на нём в сторону скакового круга, зная, что по асфальту нельзя рысить, но сейчас ему нужно было поскорее уехать от того, что он всё же так и не мог объяснить себе.