Платина и шоколад
Шрифт:
Но. Чёрт возьми. Это подействовало: он замолчал.
Однако его взгляд то и дело метался не на профессора, а на эту, едва прикрытую тканью юбки полоску кожи.
— Запишите в ваши конспекты следующее…
Девушка, как ни в чём не бывало, взяла перо и окунула его в чернильницу. Деловая какая.
Будто её бедро не угрожало полностью подчинить мысли незадачливого соседа.
Драко прикусил губу, покосившись на сидящих за ней.
Пишут.
Пишите, уроды.
Он расцепил пальцы, опуская одну руку под парту. Откинулся
Скрывая усмешку, он легко коснулся кончиками пальцев кромки юбки, мягко скользнув ногтями по тёплой коже. Грейнджер застыла, моментально окаменев. Как писала слово, так и застряла на его середине, не находя в себе сил вывести несколько букв до конца.
Голова слегка повернулась в его сторону, демонстрируя точёный профиль. Сжатые губы.
Провокация. Честное слово, Мерлин, она провоцировала его.
Кончики пальцев подцепили ткань и немного потянули. Усмешка медленно прикипала к губам, становясь наклеенной, фальшивой. А взгляд выцеплял каждый миллиметр открывшейся кожи.
— Кхм...
Тёплая, стискивает перо. Живая. Настоящая. Нужная.
Вернулся глазами к её лицу.
Она думала. Соображала. Наверное, о том, как избежать. Хера с два ты избежишь. Со мной не играют, маленькая дурочка.
Он видел эти попытки.
Пыталась мыслить. Румянец медленно поднимался по нежным щекам на высокие скулы и опускался на шею.
Краснеешь.
Давай. Я знаю, что ты чувствуешь. Я знаю.
Ладонь целиком легла на ногу, отодвигая мешающуюся материю. Накрыла, продвигаясь чуть ниже, на внутреннюю сторону.
Ласка. Большим пальцем — по коже, с нажимом. Губы Гермионы приоткрылись, и дрожащий выдох едва не вынес ему мозги. Создавалось впечатление, что языку стало тесно во рту — хотелось, отчаянно, задушенохотелось вылизать её всю.
Сейчас.
Он наглел. И заводился.
Сам это понимал.
Он гладил бедро Грейнджер во время урока, в битком набитом классе, почти на глазах у её тупоголовых дружков. Ведь стоило им опустить взгляд вниз, под парту… От этого ощущения становились ещё ярче, просто зашкаливали.
Опасность.
Ему нравилось гладить её так, зная, что она не осмелится оттолкнуть его руку. Это привлечёт внимание других студентов. И в первую очередь Поттера и Уизли. Но о них сейчас не хотелось думать. Ни о ком. Только об этом: скольжение, давление, вдохи почти над ухом.
Он хотел её.
Просто трахнуть сейчас.
Что ты делаешь, блин? Что ты снова делаешьсо мной. Что…
Пусть все выйдут, исчезнут. Пусть дадут выйти им. Он уведёт её и затрахает до полусмерти за ближайшим
Уже стоял.
— Сложность заклинаний огня состоит в том, что огонь, в отличии от воды…
— Прекрати, — почти неслышно, одними губами, выдохнула она.
Почувствовав, как почти крошится от жара собственная глотка, Драко сухо сглотнул.
— Нет, — постарался спокойно. А вышло… он не помнил.
Не понял.
Потому что в следующий момент Грейнджер резко стиснула ноги, зажимая его ладонь в тисках своих бёдер в попытке прекратить.
Глупая. Боже мой. Ты такая глупая.
Я так хочу тебя.
Рука двинуться не могла, но пальцы всё равно продолжали обжигать голую кожу.
Чуткий слух уловил сбившееся дыхание.
Взгляд снова метнулся к её лицу. Близко. Карие глаза стали почти чёрными, а то, что Драко увидел в них, заставило поёрзать на лавке, садясь поудобнее. И ещё ближе.
Почему чёртовы брюки такие узкие?
Грейнджер, опустила взгляд, уперевшись им в заметный бугор в его штанах. Неосознанно потёрла бедром о бедро.
Неосознанно отправила его в ад.
Зачем?
Она не могла не понимать, что его рука почувствует это движение. Что он его почувствует. Что это распалит его ещё сильнее, вынуждая против воли податься вперёд.
— Малфой…
Грейнджер почти задыхалась. И всё, что ему хотелось — поймать хотя бы один выдох своим ртом.
Он покачал головой.
— Драко, — исправил бесшумно, едва шевельнув губами.
Девушка на мгновение прикрыла глаза, и Малфой постарался впитать в себя это выражение лица. Полное желания до растекающегося сердца. Невозможности до боли между рёбрами. Смущения до тлеющих углей под кожей.
Невысказанных до дерущего кашля слов.
Эти слова… их впору было выплёвывать кровавыми сгустками прямо на пол. Они были больными и горячими. Каждое слово с температурой под сорок. Обречённое. Умирающее.
В тебя. Проникнуть, глубже. Задыхайся. Стони громче, давайдляменя, пожалуйста, мне так нужно… опять нужно, это смешно, это ад.
— Если жидкость, как мы знаем, материя не самая плотная, то огонь…
Мерлин, о чём он там пищит?
О чём, когда в голове — бешеный марш от одного прикосновения к ней.
Теперь из лёгких вырывались рваные выдохи. Малфой почти забыл, где находится, сжимая горячую кожу.
Когда она стала горячей?
Он даже не заметил.
Она всё ещё смотрела. Прямо, не скрываясь. Смотрела на его член, который так пошло, туго оттягивал ткань брюк. О чём ты думаешь, маленькая сучка? Скажи, о чём ты думаешь. О чём твой взгляд. О чём этот голод в глазах.
Я знаю, чего ты хочешь.
Но девушка только инстинктивно двинулась на лавке, ненароком пропуская на мгновение освободившуюся ладонь юноши ещё дальше под юбку.