Платина и шоколад
Шрифт:
И где грёбаное хорошо?
Где?!
Он стоял на коленях, уткнувшись лбом в грубый камень стены, и нищенски скулил сквозь зубы.
Продуваемый ветром, чувствуя, как по щекам текут слёзы. Меньше, чем в метре от него — чёрная дыра окна.
В каком ёбаном месте это было хорошо?
Даже на чёртов анализ не было сил. Лишь факты. Тупые, тяжёлые, словно скалы, факты рушились в сознание, прибивая. Уничтожая.
Мать была причастна.
Его мать, которую он спас, убив практически
Ради чего это было? Ради чего, блять, это всё было?
Судорожный всхлип.
Слёзы текут по лицу. Господи. Это какая-то ошибка. Это очередной плохой сон. Один из тех, в которых оживал Люциус, подходил и клал свою руку на светлые волосы сына.
— Скучал?
И кривая улыбка растягивала тонкие бледные губы, а Драко просыпался, задыхающийся.
Нет. У него нет сил.
Он не будет терпеть это. Переживать каждое новое убийство. Убийство, совершённое в его родном доме, на глазах у его матери. С разрешенияего матери.
Как, блять, можно жить с этим, не подавая виду, что случилось что-то из ряда вон? Как?
Он не знал. Он не мог.
Он не хотел.
Хватит. С него хватит.
Трясущиеся ноги подняли тело. Малфой опирался рукой о стену. Слёзы всё текли по щекам. Он плакал бесшумно. Сам не признавал этого. Он никогда не признавал своих слёз.
Внезапный спазм скрутил тело в тугой ком.
Драко захрипел, сгибаясь. Рвотный позыв сжал желудок.
Давай. Блюй, слабак.
Глухой, булькающий звук откуда-то из глотки. Но нет. Пусто.
Он не ходил на ужин. Он ждал. Всю жизнь, наверное. Дождался. Подавись.
Сплюнул на пол. Закашлялся в новом позыве.
Снова ничего.
Выждал с полминуты. Медленно выпрямился. Всё будет хорошо.
Ничего. Не будет. Хорошо.
Уже никогда не будет.
Взгляд скользнул к окну. Рукав свитера стёр остывающую влагу с лица. Впереди — лес. Внизу — скалы. Над головой — небо. Исполинский мир. Огромный мир. Жестокий, жалящий, избивающий до полусмерти мир.
Вот так ты и сдохнешь, сынок. Сопливой, щенячьей смертью. Как заставил сдохнуть меня.
Не продолжай, отец. Я всё знаю сам.
Медленный шаг к проёму окна. Снова слёзы по щекам.
Не могу. Просто не могу так.
Замер, уперевшись ладонями в каменную раму. Зажмурился.
Под веками тут же вспыхнули глаза Грейнджер. Огромные, распахнутые. Полные желания. Понимания. Жгущей нежности. Страха. Беспокойства. Всего. Всего сразу — для него. Целого мира — для него.
Грёбаный калейдоскоп.
Столько недосказанности. Столько ревущей тишины было между Драко и этой гриффиндорской девчонкой.
И столько смысла. От этого почти остановилось сердце.
Подошва
Ожидающей бездной. Смеющейся — ей вторил хохот Люциуса.
Грань, от которой он бежал. Летела сейчас прямо в лицо.
... у меня не было выхода…
У меня тоже его нет, мама. Выхода, на который у меня бы хватило сил, просто не существует. И ты сама скоро поймёшь это.
Ещё один ледяной толчок — теперь уже в спину.
Прямо за острыми лакированными носками туфель застыла тьма. Свобода. Полёт.
Чего стоит этот полёт?
Всего лишь одного шага. Отпущенных рук.
Мята, корица. Грейнджер ведь действительно добавляла её в чай за завтраком. Он видел.
Грейнджер. Его Грейнджер. Нежная, мягкая. Маленький ураган. Мятежный огонёк. Открытая улыбка. Вызов. Уют.
“ Лондонский мост падает, падает…”
— …падает.
Шёпот сорвал с губ бушующий ветер.
Прости меня.
Я действительно не смогу.
И дрожащие пальцы разжались.
Глава 17
Рывок назад, от которого горловина свитера врезалась в глотку.
Малфой даже не сразу понял, что не летит вниз. Что чьи-то руки затаскивают его обратно, в полную ветра каменную комнату. Что он едва удерживается на ногах, задыхаясь, не веря, что всё ещё жив.
Против воли поднося дрожащие пальцы к душащей материи и пытаясь оттянуть её от кадыка. Не зная, благодарить Мерлина или проклинать.
Но что за?.. Он хотел прыгнуть. Он разжал пальцы.
Тогда почему он здесь?
До слуха доносилось хрипящее дыхание из-за спины, а чьи-то руки до сих пор мёртвой хваткой сжимали ткань свитера. Прошло несколько секунд, и эти ладони практически оттолкнули Малфоя от себя.
Стоило Драко развернуться, как удар в челюсть тут же заставил его припечататься спиной к ближайшей каменной стене.
Ох ты ж…
Перед глазами вспыхнули звёзды, и что-то отдалённо схожее с болью брызнуло в скуле, сопровождаемое хрустом. Уголок рта пылал.
Чёрт.
Это было почти прекрасно.
— Cовсем ёбнулся, блять?! — рёв Блейза, прямо в лицо. — Совсем ёбнулся, я спрашиваю?!
Он тяжело дышал, будто только что очень долго бежал. Кулаки сжимались и разжимались. Словно раздумывая, не врезать ли ещё разок.
Малфой молча смотрел на друга, чувствуя, как рот наполняется кровью. Металл. Гнилой металл на языке. Кто сказал, что у Малфоев чистая кровь? Вкус у неё был измученный и разбитый.