Платит проигравший
Шрифт:
Механик сказал мне, что Стейн звонил ему и будет к трем часам, как обещал. Машина стояла на том же месте, где и вчера, и была готова к выезду.
Я забрался в фургон, закрыл за собой дверцы, залез в угол и загородился ящиками. Некоторое время мне придется провести в полной темноте и в духоте. Но я не привередлив и готов потерпеть неудобства. Был бы результат.
Глава VIII
I
Я слышал, как кто-то хлопнул дверцей машины. Грузовик тронулся с места. Трудно сказать, сколько времени я провел в ожидании, но если учесть, что кислород в железном ящике еще оставался, то не
Водитель куда-то торопился, судить об этом можно было по крутым виражам и резким толчкам при торможении, во время которых меня швыряло из одного угла в другой. Поначалу я еще умудрялся ориентироваться и представлял себе, с какой улицы он сворачивает и на какую выезжает, но вскоре сбился. Так продолжалось около получаса, затем машина по-шлa па подъем, двигатель еле справлялся, а вскоре и вовсе заглох. Хлопнула дверца. Кажется, мы достигли цели, конечной или промежуточной-не имело значения.
Железные створки фургона распахнулись, электрический свет проник в салон, но он был слишком тусклым, что было мне на руку. Кто-то тяжелый и неуклюжий забрался внутрь. Я достал револьвер и взвел курок.
— Выброси эти коробки, идиот. Ты теряешь время, мы опаздываем, -донесся снаружи сиплый фальцет.
— О'кей, шеф. Успеем. Тут час пути и десять минут на загрузку, — отвечал бас из фургона.
Он был так близко от меня, что я мог достать до него рукой, если бы не забор из ящиков. Бурча себе под нос, парень начал вышвыривать коробки из кузова. Когда он схватился за ту, что загораживала меня, я сжал ноги в коленях и приготовился к выпаду. Он выбросил последнюю, а затем его огромная голова вместе с плечами развернулась на сто восемьдесят градусов. Наши взгляды встретились. Детина открыл рот и застыл на месте. Я выкинул ноги вперед, словно они сорвались с пружины и врезал ему по первое число. Через секунду его туша рухнула за борт. Я вскочил на ноги и выпрыгнул из фургона. Возле машины никого не было. Гилгут Стейн лежал без сознания, ударившись головой о цементный пол. Встречи со мной приносят порой одни страдания. Теперь я не сомневался, что в доме Кейлеба был он, и нам уже приходилось меряться силой. Его напарник исчез. Прыткий малый. Как бы не получить от него вторую шишку за ухом. Я отскочил от машины и осмотрелся. Огромный полутемный ангар, сплошь загруженный ящиками. Сотни, а то и тысячи коробок с надписью «кофе» стояли высокими рядами, оставляя узкие проходы для движения машины и автопогрузчиков.
Напарник Стейна сам себя выдал. Его неудачный выстрел наделал много шума, но вместо моей шкуры его пуля продырявила деревянную подпорку в двух шагах от меня.
Я выстрелил в ответ. Мазила прятался за ближайшей грудой коробок. Мне не хотелось его ранить, и стрелял я ниже, чем надо. Главное не дать ему высунуться. Выстрелив второй раз, я бросился к его крепости и у самого поворота за угол упал на пол. Он ожидал моего появления, но не снизу, и пальнул наугад. Теперь я его видел. Его тощая долговязая фигура с пола выглядела комично. Он так и не понял, что произошло. Я врезал ногой по его локтю, и пушка вылетела из рук, как пробка из шампанского. Вскочив на ноги, я схватил паршивца за лацканы пиджака и приставил револьвер к горлу.
— Со взрывчаткой у тебя лучше получается, химик!
Его крошечные злобные глазки сквозь очки казались еще меньше и походили на пару зерен жареного кофе.
— Ты кто? — прохрипел он гнусавым голоском.
— Тот, кто умеет стрелять. А тебя, гнус, зовут Элиот Пессетайн. Не так ли?
— Что тебе нужно?
— Так много, что наш разговор до утра не кончится, если ты проживешь так долго.
— Убери револьвер, мне дышать нечем.
— Облегчу его на две унции и уберу. Знаешь, сколько весит пуля?
— Не валяй дурака, парень. Я тебе ничего не сделал.
Я сбросил левой рукой один из ящиков и усадил на него Пессетайна, а сам отступил на пару шагов. Ботинки девятого размера с рифленой подошвой принадлежали ему. Отчетливые следы на пыльном полу подтверждали это.
— Приступим к делу. Кейлеба ты пришил?
— Побойся бога. Я что, на психа похож? Он же мне деньги платил.
— Сначала платил. Тогда у тебя была лаборатория в Камер-Холле и ты выглядел королем, но наступили плохие времена, из тебя сделали курьера, Денег не стало, бабы отвернулись, любимую работу отобрали, Хорошо еще на улицу не вышвырнули.
Слишком много знаешь. Надо бы глотку перерезать, но пожалели. Разве я мало назвал причин, по которым ты мог возненавидеть Кейлеба?
Пессетайн весь дрожал и судорожно глотал слюну. Такой человек вряд ли решился бы поднять руку на Кейлеба.
— Что скажешь, химик?
— Мне нечего сказать. Я знал, что все так кончится. Но Кейлеба я не убивал.
— Мне нужны четкие ответы на все мои вопросы. Если будешь вилять, то жалеть пулю на тебя не стану. Ты назовешь мне имя твоего нового хозяина и расскажешь, по чьим приказам ты убивал людей. Все до единого убийства будут висеть на тебе, если не докажешь обратного. Первым погиб Кейлеб, зятем убили Нелли Конн, потом старуху, следом Вэнса Кейлеба. Я уже не говорю о попытках уничтожить меня и Айлин Сэтчер при помощи динамита и о странном исчезновении Хэйзл Кейлеб. Для газовой камеры материала достаточно.
— Черт! Откуда ты взялся такой?
— Отвечай, гнус!
— Я обычный экспедитор. Кофе развожу.
— Смотри, доиграешься.
Для убедительности я выстрелил. Пуля сбила шляпу с Пессетайна и обнажила его лысину. Он стал выглядеть вовсе беззащитным, но я знал, на что способна эта гнида, и жалости к нему не чувствовал никакой.
— Все! Все! Хватит! Я скажу, не стреляй.
— О'кей. Начнем с Кейлеба.
— Хардинг. Он его пришил.
— Неплохо, неплохо. Только Хардинг такой же трус, как и ты. Сам он этого не сделает. Следовательно, пока оставим Кейлеба на твоей совести.
Пессетайн вздрогнул, закатил глаза и повалился на пол. Что-то похожее на обморок. Я подошел к нему и дернул за рукав. Шум за спиной на все мои вопросы дал единственно верный ответ — на меня летела огромная коробка со скоростью пушечного ядра. Увернуться не удалось. Тяжелый ящик сбил меня с ног. Револьвер отлетел в сторону. Я попытался встать, но следующая коробка уложила меня на место. Пришлось откатиться в сторону, но и тут я не смог подняться даже на четвереньки. Меня бомбили, не давая очухаться. В темном проеме мелькал мощный контур Стейна. Он хватал одну коробку за друтой и швырял в цель, а я, как бейсбольный мяч, отлетал назад. Когда он выдохнется, от меня мокрого места не останется.
Удар, отскок, кульбит в воздухе и опять удар. Я уже сбился со счета, но тут пришло спасение или смерть, сразу я не понял. Земля подо мной оборвалась, и я полетел в пропасть. Глотку так сдавило, что мне не удалось даже вскрикнуть. Сначала меня ударило об одну стену, затем о вторую, пролет был узкий, а скорость слишком высокой, но что-то вдруг затрещало, меня резко дернуло и я повис в воздухе.
Все произошло настолько быстро, что я не успел испугаться, что-либо сообразить или оценить ситуацию. Замедленная реакция спасла меня от разрыва сердца. Когда наконец я пришел в себя, то понял, куда меня занесло. Задрав голову кверху, я увидел круглый ломтик света, похожий на монету, но очень тусклый и далекий. Вновь что-то треснуло. Теперь я кое-что смог понять. Моя персона болталась в шахте колодца на собственном плаще, который зацепился, как парашют, за выступ. Выступом служила балка, похожая на рельс, других балок не существовало. Спасибо плащу, я всегда покупал прочные и ноские вещи.