Платон и Дарья
Шрифт:
“Если ты не вернешься, то мне не жить без тебя” – вдруг мелькнула у нее мысль.
Дарья села на камень, и долгое время сидела без движения. Лошадь устав ждать начала нетерпеливо теребить ее плечо мягкими губами и девушка, очнувшись, сказала ей как человеку:
– Счастье, Марта, что вольная птица сядет туда, куда ей хочется. Поехали домой, Платон сегодня не вернется.
Лошадь согласно закивала головой, Дарья легко запрыгнула в седло и поскакала в хутор. Во дворе девушка соскочила с лошади, запустила ее на конный двор и ушла в хату, где ее уже ждал горячий ужин.
Наскоро поужинав, Дарья
Незадолго до ночи Дарья легла спать. В комнату тихо вошла Анастасия Васильевна.
– Что ты убиваешься зазря? Жив Платон, скоро вернется. Я это чувствую.
– Спасибо, мама. Ты меня успокоила.
После слов матери Дарья засияла радостной надеждой. Грустная и безучастная ко всему дочь немного оживилась.
– Не езди больше на дорогу. Просто жди. Он сам приедет.
– Я бы рада мама быть спокойной, да только меня тревога обуяла.
– Все будет хорошо. Приедет Платон – свадьбу сыграем. Мы вам припасли приданое. В сундуке лежит: столовое, постельное и нижнее белье, да и серебро мы скопили для вас. Отец даже револьвер припас Платону. Негоже казаку быть без оружия. Все готово дочка к вашей свадьбе.
– Давай платье померяем?
– Сейчас принесу.
Мать вышла из комнаты и вернулась со свадебным платьем. Девушку охватило сильное волнение, ее щеки стали пунцовыми. Дарья при помощи Анастасии Васильевны надела красивое платье, подбежала к длинному зеркалу и стала разглядывать себя со всех сторон.
– Ну, как?
– Это платье на тебе очень хорошо глядится дочка. Светлый цвет тебе к лицу.
Настроение девушки заметно улучшилось. Дарья прямо вся заискрилась.
– Какая ты красивая в этом платье!
– Правда?
Дарья действительно в эти минуты выглядела прекрасно.
– Да! Замуж выйдешь за любимого – то-то у тебя будет счастье, то-то будет жизнь.
Мать вдруг вспомнила свою жизнь.
– А у нас никакой свадьбы не было. Иван пришел со своими родителями и с бутылкой. Вот и вся свадьба. Мне всего-то семнадцатый годок шел. Много слез я пролила пока жила со свекровью. Больше года мы вместе прожили. Ничего хорошего я не видела в своей жизни, поэтому отец хочет сыграть громкую свадьбу. Своей не видали – так хоть вашу поглядим.
– Хорошо я постараюсь быть веселой. Лишь бы Платон вернулся! А то без него у меня не будет никакой жизни.
– Он обязательно вернется. Иного и быть не может. Вы же искренно любите друг друга.
– Мама, я не представляю себе другого мужа. Мое сердце нашло единственного, милого казака. Мне другой муж не нужен.
– Ох, дочка! Жизнь длинная – все еще будет у вас. Поживешь на свете, еще натерпишься. Лишь бы не колотил тебя и другую себе не завел.
– Кто Платон? Что ты, мама? Он никогда не посмеет поднять на меня руку. Он очень меня любит.
– Дай Бог!
– Мама, он даже дышать на меня боится! Платон сказал, что всю жизнь будет любить меня, – со страстным увлечением воскликнула Дарья.
– Казаки чего только не скажут, чтобы завоевать сердце казачки.
– Платон другой он не такой как все.
– Может быть, дочка. Молись Божьей Матери она не оставит в беде.
Анастасия Васильевна ушла спать. В сердце девушки появилось праздничное настроение.
Дарья перевела взор на темный лик Божьей Матери на Табынской иконе и, сложив накрест руки, стала читать молитву:
– Наста днесь пресветлый праздник, Пречистая дева, честныя Твоея Табынския иконы, Владычице, яже паче лучей солнечных возсия …
Девушка, не отрывая глаз от лица девы Марии, молилась искренно. Ее слова шли от самого сердца. Она даже чуть прослезилась.
– Матерь Божья, оставь мне Платона живым. Я каждый день буду тебе молиться, и жечь лампаду перед тобой!
Однако лик Божьей Матери остался темным.
Издревле широко известно, что существует поверье, что она открывает свой лик только избранным людям. Впервые образ Святой Богородицы явился дьякону в шестнадцатом веке в ста верстах от Уфы в селе Табынском. Он возвращался с покоса домой через соляной источник и вдруг услышал чей-то голос. Вначале он подумал, что это ему почудилось, но голос вновь повторился. Осмотревшись по сторонам, дьякон заметил икону, взял ее в руки и с радостью принес в монастырь. С этих пор Табынская икона Божьей Матери стала предметом всеобщего почитания монастырской братии, окрестных жителей и уральских казаков. Она исцеляла, успокаивала, помогала, защищала семью, дом, отчизну.
В восемнадцатом веке во время башкирского бунта монастырь разрушили, и святая икона бесследно пропала. В следующий раз Табынскую икону Божьей Матери на том же месте и на том же камне обнаружили двое башкир. Из ненависти к другой вере один из них начал ее рубить, однако она осталась неповрежденной. Но это не осталось без последствий для обоих башкир. За совершенное кощунство над иконой они тут же ослепли. Однако один из них тут же раскаялся в своем поступке и прозрел. Обрадовавшись, башкиры с радостью принесли икону Божьей Матери в село Табынское и рассказали обо всем случившемся жителям. Узнав, про дивное знамение табынцы принесли икону в отстроенный заново монастырь и поместили на самое видное место.
Неожиданно Дарье привиделось, что по щекам Божьей Матери сбежали слезы.
– Что случилось? – опасливо вскликнула девушка.
Дарья подскочила к иконе, посмотрела на нее перепуганными глазами, потом провела по темному лику Божьей Матери рукой, но не почувствовала никакой влаги. Сердце девушки мучительно забилось, к горлу подступили рыданья. Она попыталась всеми силами удержать слезы, но они хлынули из глаз неудержимо.
– Зачем я плачу? Ничего же не случилось. Может это игра света.
Каждый день у Дарьи проходил в тоске и думах, и они все время росли. В воспоминаниях девушки светлым образом вставал тот, кому девушка отдала свое горячее сердце и молодую душу. Дарьино сердце истомилась от безотрадной неизвестности. Неизбывная тоска туманила ее сердце. День ото дня она становилась сумрачной.
Дарья с утра до вечера стирала, стряпала и ухаживала за животными. Она подолгу сидела у окна, глядя на улицу, ходила из угла в угол в своей светлице, чтобы отвлечься от тяжелых дум. В свободное время девушка стояла на молитвах, но чуть ли не каждую ночь ей снились тяжелые сны. Дарье даже подумала, что они не спроста к ней приходили. Они как будто на что-то ей указывали. Хотя ее сердце всегда чувствовало и беду, и радость, но что предвещало это сейчас, она никак понять не могла.