Плавание на «Индеворе» в 1768-1771 гг.
Шрифт:
Во время отлива, который начался около 10 часов, вступили под паруса и при слабом восточном ветре пошли на юго-запад. Затем ветер перешел на NtO. Впереди нас шел катер; глубина от 6 до 10 саженей, за исключением мели, над которой было 5 саженей. В полдень остров Посешн у юго-восточного входа в пролив был на NO 53°, в 4 лигах, западная оконечность земли, видимая нами, – на SW 43°, в 4–5 лигах от нас; поверхность острова очень низкая. Юго-западная оконечность самого большого острова на северо-западном берегу прохода [остров Принс-оф-Уэлс] была на NW 71°, в 8 милях, я назвал ее мысом Корнуэлл (10°43' ю.ш. и 219° з.д.) Несколько низких островов, лежащих почти посередине прохода и названных мною островами Уоллис, находились на WtS1/2S, почти в 2 лигах от нас. Обсервованная широта 10°46' S.
Четверг, 23-е. Днем тихий ветер переменного направления. На этом ветре и попутном приливном течении шли к WNW, глубина от 8 до 5 саженей. В 1.30 приняли сигнал с катера, предупреждающий об отмели. Повернули на другой галс; чтобы промерить глубину, послали ял вперед, затем снова повернули на другой галс и последовали за шлюпками. Через 2 часа нас опять предупредили о мели. Поскольку приближался час высокой воды, я опасался идти дальше, чтобы не сесть на мель в полную воду. На глубине 6 3/4 сажени отдали якорь, дно песчаное. Острова Уоллис были на StW1/2W, в 5–6 милях; острова, лежащие к северу, протянулись с SO 73° до NO 10°, а небольшой только что показавшийся островок был на NW1/2W. Здесь приливное течение шло к западу, а отливное – в противоположном направлении. Как только был отдан якорь, я послал баркас под командой штурмана, чтобы промерить глубину. Возвратившись вечером, штурман доложил, что с севера на юг тянется мель; глубина на ней 3 сажени, дальше – 7 саженей.
Всю ночь до 9 утра стоял штиль. Снялись с якоря и при легком ветре от SSO легли на NWtW к небольшому острову, о котором я уже упоминал. Впереди нас со шлюпок промеряли глубину, последняя последовательно изменялась от 8 до 3 саженей (на мели); отлив почти кончился. К этому времени самый северный видимый нами остров был на NO 9°, мыс Корнуэлл – на востоке, в 3 лигах, а острова Уоллис – на SO 3°, в 3 лигах от нас. Мель, судя по нашим промерам, тянется почти меридионально с севера на юг, но как далеко, я не могу сказать; ее ширина, однако, не больше четверти мили или полумили. Глубина над мелью 6 3/4 сажени, она сохранялась на протяжении нашего пути к островку, к которому мы приблизились в полдень. В это время остров был в полумиле от нас на S, глубина 5 саженей. Самая северная видимая нами земля (часть цепи островов, которая тянулась к северу от нас с тех пор, как мы миновали пролив) находилась на NO 71°. Обсервованная широта 10°33' S. Долгота 219°22' W. Материка не видно. Так как мы были вблизи острова и дул слабый ветерок, м-р Бенкс и я высадились на берег. Эта скалистая пустынная местность оказалась убежищем глупышей, нам удалось нескольких подстрелить. Остров я назвал Буби-Айленд (остров Глупышей). Здесь мы оставались недолго и возвратились на борт. Тем временем поднялся слабый юго-западный ветер, из той же четверти шла крупная зыбь.
Все это подсказывало мне, что мы находимся к западу от Карпентарии, северной оконечности Новой Голландии; с запада перед нами лежало открытое море. Я ликовал не только потому, что всем опасностям и тревогам пришел конец. Теперь мне удастся доказать, что Новая Голландия не соединяется с Новой Гвинеей, в чем по сей день сомневаются географы. Северо-восточный вход в канал или пролив лежит на 10°27' ю.ш. и 21°836' з.д. На юго-востоке он образован материком, или северной оконечностью Новой Голландии, на северо-западе – группой островов, которые я назвал островами Принца Уэльского. Возможно, они тянутся до самой Новой Гвинеи. Острова разной высоты и величины, кое-где поросли лесом и, судя по дыму, который мы видели, очевидно, обитаемы. Может быть, между островами есть проходы такие же удобные (если не лучше), как тот, которым мы шли. Я бы желал, чтобы менее опасным был восточный проход к проливу. Но эти трудности будут лишь до тех пор, пока не удастся обнаружить более удобный проход, а безусловно, если этой целью задаться, то его можно будет отыскать[215].
Северная оконечность материка, или внешняя гряда рифов, которая окаймляет мели с востока, – единственное неизученное место; у меня не было ни времени, ни особого желания обследовать его, ибо я был так утомлен всеми передрягами, что не спешил навстречу новым опасностям. Проход, названный мною в честь нашего корабля, протягивается на 10 лиг с северо-востока на юго-запад. Ширина его почти 5 лиг, за исключением северо-восточного входа, где она равна только 2 милям из-за нескольких островков, лежащих перед входом. Один из них я назвал островом Посешн, он умеренной высоты и небольшого размера. Прошли между ним и двумя округлыми островками, находящимися к северо-западу в 2 милях от него. На середине юго-западного входа находятся два небольших низких острова Уоллиса, мы оставили их к югу. Глубина от 4 до 9 саженей, есть много удобных якорных стоянок. Почти в 2 милях к северу от островов лежит мель, где во время отлива глубина не превышает 3 саженей, возможно, есть и более глубокие места.
Я не описываю этот пролив подробно, так же как мели и острова на восточном побережье Нового Южного Уэлса. Советую обратиться к карте; на нее все нанесено с тщательностью, которая только была возможна в условиях этого путешествия. Что касается мелей вдоль побережья, то должен предупредить мореплавателей, которым случится побывать здесь после меня, что вряд ли мне удастся отметить на карте хотя бы половину из них. Нелепо предполагать, что мы смогли обнаружить все мели. То же следует иметь в виду, говоря об островах, особенно о лежащих между 20°и 22° S: они были видны повсюду, куда ни бросишь взор.
Однако я полагаю, что на карте сравнительно немного ошибок, не больше, чем на большинстве морских карт, которые еще не подверглись исправлению. Широта всех или почти всех основных мысов материка и заливов может считаться определенной точно; редко бывали случаи, когда нам не удавалось проводить ежедневных определений широты места, а наблюдения с целью определения долготы были столь же многочисленны; мы проводили их всегда, когда были видимы луна и солнце.
Мало вероятно, чтобы в наши расчеты вкрались сколько-нибудь существенные погрешности.
Большая заслуга в определении наших координат принадлежит м-ру Грину; если бы не м-р Грин, эти работы отняли бы у меня большую часть времени, которое я не мог растрачивать зря. Благодаря инструкциям и наставлениям м-ра Грина некоторые старшины могли выполнять эту работу почти так же хорошо, как это удавалось самому м-ру Грину. Только так и можно ввести в повседневную практику метод астрономических наблюдений долготы на море, а он позволяет определить долготу с точностью до половины градуса, что вполне отвечает навигационным целям. Если морские офицеры займутся наблюдениями и вычислениями, они поймут, что все это не так трудно, как сперва кажется, особенно если имеется морской альманах и таблица эфемерид. При этом работа занимает лишь немного больше времени, чем нахождение азимута при определении поправки компаса. Но если таблицы эфемерид не будут выходить в свет заранее, на один-два года вперед, ими нельзя будет пользоваться в дальних путешествиях; при коротких же плаваниях нужда в них не ощущается так остро. Без таблицы вычисления трудоемки и охлаждают пыл новичков.
Глава девятая. Описание Новой Голландии
Берега, растительность и животный мир. Коренные жители; их облик, оружие, жилища, лодки. Что сулит Новая Голландия в грядущем. Язык туземцев. Приливы и отливы
В этом журнале я неоднократно приводил сведения о стране [восточном побережье Новой Голландии.], ее почвах, растительном и животном мире. К югу от 33° или 34° местность низкая, хотя и встречаются кое-где холмы и горы. Дальше к северу ее можно назвать холмистой, но едва ли справедливо считать ее гористой страной, ибо горы и холмы, вместе взятые, занимают в сравнении с равнинами и долинами незначительную площадь. Страна повсеместно хорошо орошена, и даже в засушливое время года здесь можно встретить ручьи и источники, однако больших рек нет. В период тропических ливней низменные места и долины близ моря, видимо, затопляются, а ручьи могут стать широкими реками, но это может быть лишь в местности, лежащей близ тропика. Только в бухте Терсти мы не смогли добыть пресной воды, правда, в лесу м-р Гор нашел один или два небольших водоема, и безводность этой местности несомненно объясняется тем, что она пересечена солеными речушками и заросла манграми. Почва на низменности вблизи моря и в глубине страны там, где мы были, большей частью рыхлая, песчаная, но все же довольно плодородная; растет длинная трава, деревья, кусты. Горы и холмы лесисты, на их склонах встречаются луга. Одни холмы поросли густым лесом, на других – лес редкий, причем немногие деревья, растущие там, низкорослы, а открытые места каменисты и бесплодны, особенно на севере, где местность не так богата растительностью и не столь плодородна, как в южных частях побережья, а деревья в половину меньше по своим размерам.
Леса не отличаются разнообразием пород; встречается только два-три вида деревьев, пригодных для строительных целей. Самое большое из них «смоляное дерево». В жизни не встречал дерева совершенней, чем то, которое я видел на берегах залива Ботани-Бей: оно напоминает нашу сосну, а древесина его сходна с американским каменным дубом. Должен отметить, что у многих крупных деревьев, например у «смоляного», древесина тяжелая и плотная, поэтому трудно найти ей применение. На побережье встречаются некоторые разновидности пальм, мангровые заросли и кустарники, совершенно незнакомые мне, не говоря уже о большом количестве неизвестных растений. Но я не собираюсь описывать подобные вещи, ибо все, что может быть полезным ученому миру, тщательно описали м-р Бенкс и д-р Соландер.