Плавания капитана флота Федора Литке вокруг света и по Северному Ледовитому океану (с илл.)
Шрифт:
Исправные наблюдения, которые мне удалось сделать 12 и 13 числа, показали широту этого места 69°30'10', долготу 60°28'.
Мы в тот же вечер отправились опять в море и во втором часу утра прибыли благополучно в Югорский Шар и расположились на южном его берегу при устье речки Никольской.
Рогозин доносит следующее об описи, произведенной им от Мединского заворота до Югорского Шара:
«2 августа по причине противного ветра и течения невозможно было производить морской описи, почему я пошел с мерой от самой оконечности Мединского заворота по южному берегу этого полуострова. Берег этот составляет северный предел губы Перевозной, которая к югу ограничивается Перевозным Носом, лежащим от Мединского заворота на SSO в 12 милях. В малую воду Перевозная губа почти совершенно осыхает, пересекаясь тогда одной только рытвиной, простирающеюся извилинами от устья реки Перевозной, в вершину губы впадающей, к Мединскому завороту. Рытвина эта, или промой, обязанный, вероятно, происхождением своим течению, стремящемуся из реки Перевозной, называется также Перевозной речкой. Она имеет ширину от 100 до 150 сажен. По ней можно проехать на карбасе и в малую воду, имея по обе стороны сухие отмели. Река Перевозная течет из озера Пимендуй, имеющего в окружности до 15 верст.
К вечеру дошли мы с магистралями до ручья, отстоящего от реки Перевозной в двух милях, через который в брод перейти было невозможно; потому и побрели мы через отмель, уже покрытую водой, к нашему карбасу, который, между тем, прибыл к речке Перевозной. К полуночи вошли мы на нем в реку и расположились ночевать в палатках.
На другой день поутру отправились к SO вдоль берега Перевозной губы, имеющего высоту около одной сажени, покрытого травой и весьма отмелого. Мы не могли держаться к нему ближе 3 и 4 верст, но и в этом расстоянии несколько раз становились на мель и в исходе второго часа поутру обмелели совершенно и должны были, укрепив карбас подпорками, дожидаться на нем прилива, ибо вязкий, иловатый грунт не позволял перебраться на Перевозный Нос, находившийся уже недалеко. В малую воду простиралась во все стороны от нас на большое расстояние сухая отмель, а в одном кабельтове к S видна была такая же речка, какая простиралась от устья реки Перевозной. Речка эта была продолжением реки Пильно Горло, стекающей в 1 1/2 милях к W от Перевозного Носа. В час пополудни стянулись мы с мели и, поднявшись несколько по речке Пильно Горло, один изгиб которой подходит вплоть к Перевозному Носу, пристали к последнему.
Перевозной Нос составляет западное плечо губы Хайпудырской, подобно как Синькин Нос – восточное ее плечо. Мыс этот покрыт тундрой, имеет высоты от двух сажен и издали представляется в виде круглого холма.
Взяв отсюда потребные пеленги и определив широту места 68°46'45', отправились мы поперек устья Хайпудырской губы к Синькину Носу. Хотя мне и предписано было описать эту губу кругом, но я не мог исполнить этого потому, что отмель, от берегов простирающаяся, не позволяет подойти к ним с карбасом нигде ближе 8 верст. Для береговой же описи потребовалось бы гораздо более людей и средств, чем те, какими я мог располагать. По этой причине должен я ограничиться сообщением об этой губе того, что мог узнать от нашего кормщика.
Название губы этой, равно как и реки Хайпудырской, в нее впадающей, и леса того же имени, растущего в верховьях этой реки, происходит от самоедских слов хайвы – «грех» и падра – «лес». Самоеды считают тот лес состоящим под влиянием злых духов, потому что, невзирая ни на какие приметы, всегда в нем блудят. По этой причине решили они деревьев из него никогда не вырубать, а проезжая мимо, в некотором определенном месте приносить всегда в жертву оленей.
В Хайпудырскую губу с западного берега впадают три реки: Сясега, Сямаега и Хановайская, которые все в устье очень узки и мелки, но далее вверх довольно глубоки. Река Хайпудырская, впадающая, как выше сказано, в самую вершину губы, больше трех первых. В нее идет с моря прямой фарватер, которым во всякое время можно в нее въезжать на карбасе. На восточной стороне губы, кроме незначащих ручьев, нет никаких рек.
Мы приехали к Синькину Носу в половине девятого вечера. В устье Хайпудырской губы имели мы глубину от 3 до 6 сажен, один только раз около середины устья встретили 9 футов. Синькин Нос от Перевозочного лежит OSO в 10 милях. Берег около него тундренный, отрубистый, высотой от 3 до 4 сажен; у воды во многих местах есть каменные луды.
На Синькине Носе стоит на одном возвышении самоедский идол: шест длиной около аршина с заостренными концами и прямоугольной дырой в середине. Этот идол пригодился нам для пеленгов.
7 августа, дождавшись полудня для наблюдений меридиональной высоты солнца, по которой широта Синькина Носа вышла 68°42'14', отправились мы в путь. Около 8 часов вечера, отъехав не более 13 верст, остановились в связи с пасмурной погодой ночевать в палатках. Поутру продолжали путь и в шестом часу пополудни достигли реки Коротаихи, в устье которой налетел на нас жестокий шквал от S с дождем и сильной грозой. Переждав его на якоре, пошли мы далее в реку, где в девятом часу и остановились.
От устья реки Коротаихи простирается в море на четыре мили отмель, по которой идет узкий фарватер между О и OSO на северное плечо реки, отличающееся песчаным валом или сопкой от 3 до 4 сажен высотой, длиной от NtW на StO около 300 сажен и шириной 30 сажен. Вал этот называется Лабагай. От него фарватер поворачивается к S и потом идет вдоль южного берега реки к О.
В реке этой с половины августа начинается лов омулей, который бывает весьма изобилен, но раньше того времени вовсе они не ловятся.
От Синькина Носа и до этого места простирается низменный берег, окруженный отмелью, имеющей ширину от одной до полутора верст. Выкидного леса по нему совсем почти нет, кроме встречающегося местами мелкого ивняка.
В 7 часов утра вышли мы было из реки, чтобы продолжать нашу опись, но скоро должны были возвратиться на старое место, ибо отмель, простиравшаяся от берега, не позволяла подходить к нему ближе 2 и 2 1/2 миль, а в этом расстоянии от свежего южного ветра ходила в море великая зыбь, делавшая совершенно невозможным замечать румбы с некоторой точностью. Остановкой этой воспользовался я, чтобы наблюдать у южного края Лабагая меридиональную высоту солнца, по которой широта места вышла 68°53'25'.
В следующее утро продолжали мы наш путь к N вдоль низменного берега, от которого на большое расстояние простирается отмель, и в одиннадцатом часу вечера пристали к низменному Бельковскому Носу. Здесь следовало бы нам расположиться на ночь, но жестокая зыбь, шедшая от W при тихом южном ветре, предвещала с той стороны крепкий ветер. И так как от него не было тут никакой для карбаса защиты, то и отправились мы в Бельковский Шар, где и остановились в 3 часа утра.
Ожидаемый от W ветер и действительно задул поутру. Везде у берегов ходили такие буруны, что нам невозможно было и подумать выехать из Шара. Итак, чтобы время не пропало даром, решился я описать восточную сторону Бельковского Носа и отправился для того на южную его оконечность. Придя туда незадолго до полудня, определил я широту ее 69°06' и вслед за тем начал опись. Окончив ее, возвратился я к вечеру в палатку нашу на Бельковском Шаре.
12 августа продолжался прежний крепкий ветер. Не в состоянии будучи с карбасом выехать в море, сделал я береговую опись западной стороны Бельковского Носа.
Бельковский Нос – низменный полуостров, выдающийся к S на 6 миль. Восточная его сторона образует западный берег губы того же названия, по которой и на карбасе можно проезжать только в полную воду; ибо в малую она почти совершенно осыхает. От вершины губы идет к NW мелководная протока, отделяющая Бельковский Нос от материкового берега. Протока называется Бельковским Шаром. Восточный берег Бельковского Носа болотист, а западный песчан и покрыт мелким булыжником; на нем встречается немало выкинутого морем соснового, мелкого лиственничного, а частью и березового леса. Отмели у этого берега нет, но во многих местах встречаются подводные камни. От оконечности Бельковского Носа простирается к S отмель версты на две.
13 августа ветер был гораздо тише, но от прежней бури ходила в море такая зыбь и у берегов такие буруны, что нам из Бельковского Шара нельзя было выехать.
14 августа решился я отправиться в путь, хотя в море продолжалась еще довольно сильная зыбь. От северного устья Бельковского Шара шел берег утесистый, высотой от 4 до 7 сажен, окруженный наружными и подводными рифами. Далее пошла каменистая пологость, также окруженная рифами.
В час пополудни, миновав реку Пустынную, увидели мы в небольшой бухте, усеянной рифами, вытащенный на берег карбас штурмана Иванова. Полагая наверное, что его занесло сюда прошедшей бурей, стал я на якорь и послал лодочку осведомиться, не имеет ли он надобности в нашей помощи. Лодочка, возвратясь, принесла мне приказание послать людей на берег для спуска карбаса. По этой причине, оставив опись, пошли мы далее в бухту.