Плавания вокруг света и по Северному Ледовитому океану (др.изд.)
Шрифт:
Наблюдения над величиной магнитной силы, которые вместе с другими в продолжение всего этого времени производились, подтвердили достопримечательный закон, прежде уже замеченный, что магнитная сила в Великом океане более, чем в Атлантическом на тех же магнитных широтах: по нашим наблюдениям разность эта составляет 1/10всей силы.
8 мая пересекли мы экватор в долготе 127° W. Начиная с 10° южной широты, терпели мы, невзирая на свежий пассатный ветер, сильную жару, беспокоившую нас более, нежели при первом вступлении в тропики. Термометр поднимался обыкновенно до 23 °C. По приближении к экватору жара сделалась гораздо сноснее. Температура как воздуха, так и моря понизилась на 11/2– 2°, что для организма было весьма приметно. Но на широте 3 и 4° N встретили мы прежнюю жару. Подобное замечание сделал уже адмирал Крузенштерн.
Потеряв SO пассат
NO пассат, которого приближение за двое суток означилось сильной зыбью от NO, получили мы 16 мая в широте 51/2°N, с порывом от NO и проливным дождем, продолжавшимся 7 часов сряду. К вечеру дождь прекратился, но прекрасное небо, которым мы наслаждались в пределах SO пассата, не возвратилось. Погода была всегда пасмурная; густые низкие облака быстро неслись по ветру и часто приносили с собой дождевые шквалы; солнце подернуто было всегда туманным покрывалом; зато плавание наше было весьма успешно. 27 мая пересекли мы северный тропик в долготе 142°; солнце было почти в самом зените, но вертикальные лучи его не только не палили, но едва достаточно согревали нас, привыкших к теплу.
В продолжение всего времени, что мы находились в тропиках, море было весьма бедно животными; но от широты 30° стали показываться во множестве разного рода морские черви, которые не только натуралистов, занимавшихся исследованием их, но и нас, профанов, чрезвычайно интересовали. Необыкновенное разнообразие форм и сложения, грациозность движений, прелестные цвета и переливы этих едва оживотворенных существ заставляют нас удивляться неистощимости и даже прихотливости творящей природы более, может быть, нежели в слоне и гиппопотаме. Более всех удивляло нас животное, называемое Lepas, которое, прилепляясь к другому, Velella, и существуя за счет его, составляет, наконец, семью из 10 и 15 неделимых, одно от другого не зависимых, но не имеющих возможности отделиться от общего центра, на котором возросли. Странное животное это встречалось на поверхности моря полосами, простиравшимися в длину иногда за пределы зрения и, что удивительно, всегда между собой параллельными; ни волнение, ни движение судна не могли расстроить этих линий. Мы заметили, что положение этих фронтов соответствовало всегда направлению течения, в тот день господствовавшего.
NO пассат, выпроводивший нас из тропиков, неприметно перешел в постоянный восточный ветер, с которым мы плыли довольно успешно. Между широтами 45 и 51° море было так спокойно, как мне никогда в океане видеть не случалось. Судно не имело совершенно никакого колебания. 11 июня увидели мы, наконец, гору Эджкомб, означающую с севера вход в залив Ситкинский, от которой вечером находились на SW в 5 милях. Утихший ветер не позволил нам в тот же день достигнуть гавани. Пользуясь каждым его дуновением, подвигались мы медленно вперед; на следующее утро встречены были лоцманом из Ново-Архангельска, который около полудня поставил нас на якорь во внутренней гавани.
Глава пя тая
Пребывание в Ново-Архангельске. – Замечания о колониях Российско-Американской компании вообще, и в особенности о Ново-Архангельске.
Пять недель, проведенные здесь, прошли в различных занятиях весьма скоро. Кроме обыкновенных, после 10-месячного плавания, исправлении и починок в корпусе и вооружений судна, должны мы были выгрузить его совершенно, для поднятия лежавшего на самом низу компанейского груза, прибавить вместо того до 35 тонн каменного баласта, нарубить большое количество дров и пр., и все это исполнить собственными средствами, поскольку в Ново-Архангельском порту, после рассылки людей на промыслы, едва оставалось достаточно рук и для собственных надобностей.
Но если почтенный начальник колоний [317] при всем желании своем, не имел возможности оказать нам помощь в этом деле, то для других занятий доставил нам всевозможные способы и удобства. Мне уступлен был дом, занимаемый одним из главных чиновников компании, натуралисты имели отдельный. Для них во всякое время готовы были байдарки для разъездов по окрестностям, и все мы однажды и навсегда приглашены были к его столу, дабы не отвлекаться заботами хозяйственными. Гостеприимный дом этого достойного и любезного человека, во всякое время для всех офицеров, своих и наших,
317
Капитан 2-го ранга Петр Егорович Чистяков.
Усиливая работу, как только позволяла забота о здоровье людей, могли мы к половине июля изготовить шлюп к продолжению плавания; наблюдения астрономические и физические были окончены и вместе с письмами и донесениями вручены Чистякову для доставки в Россию. Натуралисты насытились созерцанием природы, богатой и оригинальной, и мы 19 июля оставили, наконец, Ситку, унося приятные воспоминания о дисциплине и согласии, порядке и деятельности, любезности и гостеприимстве, которые могли бы украсить и менее дикий уголок земли.
Казалось бы, что может быть легче, как описать то, что видишь? И не должны ли поэтому все описания одного и того же предмета быть всегда между собой сходны, – разумея описания, одинаково правдивые. Отчего же находим мы столь странные противоречия в рассказах путешественников об одной и той же стране, об одном и том же народе? Это может происходить от разных причин, из которых главнейшая та, что люди обыкновенно смотрят на вещи сквозь призму предубеждений; так что кажется, будто они стараются наблюдать, собирать факты не для того, чтобы познать истину положительную, но только чтобы доказать истину своих, наперед принятых мнений. Этот род произвольного заблуждения, кажется, врожден человеку, и едва ли есть из тысячи один, который не имел бы этого недостатка. Сверх того, видеть вещи в истинном их свете и передать другим впечатления, на нас ими произведенные, не так легко, как с первого взгляда может показаться. Наконец состояние вещей, обстоятельства, отношения со временем меняются. Всякая вещь имеет две стороны; стоит только, чтобы один повествователь ярче осветил выгодную, а другой набросил гуще тень на противную, и один и тот же народ явится вам то великодушно презирающим опасность и защищающим с геройством свою родину, то упивающимся кровью извергом, не знающим высшего наслаждения, как страдания своей жертвы, то преуспевающим на пути истины и наслаждающимся всеми благодеяниями рождающейся гражданственности, то стонущим под господством лжеапостолов и, вместе с оригинальностью, теряющим все добродетели природного состояния. Сличение многих противоположных показаний как между собой, так и с обстоятельствами, под влиянием которых были они записаны, необходимо, чтобы обосновать мысли и получить понятие, сколько-нибудь справедливое, о странах и народах отдаленных. Вот что побудило меня, после всего, что было написано о стране, состоящей под ведением Российско-Американской компании, изложить здесь то, что мне удалось самому видеть или почерпнуть из достоверных источников. [318]
318
Мне приятно изъявить здесь чувствительную мою признательность нынешнему начальнику колоний многолетнему моему другу барону Врангелю, доставившему мне многие любопытные материалы, равно как и бывшему правителю Ново-Архангельской конторы Хлебникову, дозволившему мне воспользоваться подробными записками, составленными им в 15-летнее его в том краю пребывание.
Мореход, в первый раз усматривающий северо-западный берег Америки, поражается живописной его дикостью. Высокие островерхие горы, от вершины до подошвы покрытые девственными лесами, круто спускаются в море. При входе в обширный Ситкинский залив по левую руку гора Эджкомб, погасший вулкан [319] (2800 футов над водой), разнообразит картину; вправо и впереди цепь островов плотно облегает материковый берег. Все тихо и дико; ничто не предвещает ему приближения к устроенному порту. Показавшиеся между островами катера и байдарки, навстречу ему спешащие, первые о том ему напоминают. Миновав лабиринт островов, он видит совершенно другую картину: перед ним русский флаг, гордо развевающийся на крепости, расположенной на высоком утесе; палисады с башнями окружают большой дом начальника, магазины, казармы; вправо храм Божий; далее вдоль берега ряд домов и огороды; влево верфь и большое селение американцев; в гавани и на рейде несколько судов, разоруженных и вооруженных, и между ними нередко иностранные; все вместе являет картину порядка, живости и благосостояния, приятно контрастирующую с угрюмостью окружающей природы.
319
В 1796 году он еще извергал дым и пламя; но 8 лет спустя капитан Лисянский восходил на него и нашел его уже в покое.