Плавания вокруг света и по Северному Ледовитому океану (др.изд.)
Шрифт:
Невзирая на ненастное время, удалось нам определить довольно верно наше место: широта в полдень была 71°53', долгота – 4°56'. В первой не было значительной разности со счислением, но последняя была западнее счислимой на 4°20', – разность, происшедшая в семь дней.
Суббота 20 августа. С полуночи буря стала смягчаться, а в 4 часа можно уже было поставить формарсель. Взяв курс NO, встретили мы в десятом часу опять густые льды, покрывающие весь горизонт от OSO через N до NW. Встреча эта, сколь неприятная, столь и неожиданная, поскольку мы находились в 50 милях от берега, утвердила меня в прежнем мнении, что всякая попытка подойти к берегам Новой Земли должна начинаться с юга, и лишила в то же время всей надежды иметь ныне какой-либо успех. Но так как экипаж и судно, мне вверенное, находились в наилучшем состоянии, то, чтобы соответствовать по возможности ожиданиям начальства, решился я пробыть здесь еще с неделю и потом уже, если не будет успеха, идти обратно в Архангельск.
Проплыв до 5 часов вечера
Воскресенье 21 августа. Продолжая идти этим курсом, находились мы по счислению в 8 часов утра уже на берегу. Густой туман ограничивал горизонт только несколькими саженями. Ветер поднялся прекрепкий от N и потом от SW, т. е. прямо на берег, с жестоким волнением. Мы держались на правом галсе, надеясь, что течением в последние двое суток отнесло нас значительно к W, чтобы быть в безопасности от подветренного берега.
Понедельник 22 августа. С полуночи ветер отошел к югу. Проплыв до рассвета под малыми парусами на левом галсе, спустились мы на NtO и потом на NO, полагая, наверное, весьма скоро увидеть если не берег, то по крайней мере лед. Однако же, к удивлению своему, проплыв до полудня 46 миль, не видели еще ни того, ни другого, почему и привели к ONO. Мы находились тогда по наблюдениям на широте 72°24' и долготе 10°01', по генеральной же нашей карте точно на параллели мыса Бритвина, в 15 милях от берега.
Продолжая таким образом путь, усмотрели мы вскоре после полудня берег, весьма единообразного вида, простирающийся от SSW к NNO. На северном только конце его видна была превысокая весьма приметная гора. [179] Куполообразная вершина ее покрыта была снегом, юго-восточный скат горы был отлог, северо-западный довольно крут, юго-западный же бок опускался вертикальным отрубом до берега, служившего, как казалось, основанием горе. К S от нее простирался берег невысокими, но крутыми холмами, во многих местах покрытыми снегом. Льда, к удивлению, не было около нас ни одного куска, – вероятно, последними крепкими ветрами его разбило и течением отнесло в море.
179
В следующем году названная Первоусмотренной, а теперь обозначенная буквой А.
Мы были в недоумении о том, которую именно из известных частей Новой Земли имеем перед собой? Карта Государственного Адмиралтейского Департамента не могла нам в этом случае дать нужного объяснения. Мы тщетно искали далеко к западу выдающегося мыса Бритвина, от которого берег загибается к NO и SO, хотя, судя по этой карте, находились и на параллели его. У меня была еще карта, употребляемая нашими промышленниками. По той приходились мы против северного устья Костина Шара. Это совсем уже никакого доверия не заслуживало, поскольку пролив этот, как мы знали приближенно, лежит около двух градусов южнее этого места. Как к последнему способу, прибегли мы к вышеупомянутому унтер-офицеру Смиренникову, посещавшему два раза Новую Землю. Но его показания уверили нас только, что в подобном случае на показания человека неморского совсем полагаться нельзя: Смиренников говорил, что видимый берег вовсе ему не известен, хотя он и доходил на карбасах до Маточкина Шара, и что, следственно, мы находимся уже в низах – так называют промышленники берега, простирающиеся к N от этого пролива. После всего этого оставалось нам только следовать так близко к берегу, как позволит ветер, до Маточкина Шара, и по этому месту уже вычислить, когда и что мы видели. [180]
180
Прошу читателя припомнить, что в это время карта и виды штурмана Поспелова были мне еще неизвестны.
Вторник 23 августа. Пролежав ночь в дрейфе, взяли мы поутру курс вдоль берега к северу. К несчастью, не могли мы подойти к нему так близко, как бы желали, по причине крепкого ветра. Из-за гор находили жестокие шквалы, заставлявшие нас иногда убирать все паруса. В 4 часа утра пеленговали виденную накануне гору на NO 47°. От этой горы берег внезапно принимает совершенно иной вид и вместо ровных низменных холмов состоит из высоких, крупных, островерхих гор, от подошвы которых к морю простирается неширокая низменность. Повсюду виден один только голый камень, покрытый снегом, за исключением крутизн и выдавшихся мест, где он держаться не может. Далее внутрь, везде, где только не было облаков, открывались вершины хребтов, совершенно покрытые снегом. Все вместе представляло картину неописанной дикости и уныния.
В полдень широта, определенная по двум высотам, была 73°07', на 24 мили больше счислимой, долгота – 12°40'. По карте штурмана Розмыслова находились мы против самого устья Бритвиной губы, но видимый нами берег не имел никакого сходства с положением его на той карте. Расстояние наше от него, правда, более 15 миль, но столь примечательный пункт, как его мыс Бритвин, казалось бы, немудрено узнать и в таком удалении. Впрочем, как он сам говорит, положение этого берега нанесено на его карту только с виду, а не по аккуратной описи; поэтому, не удивляясь неточности ее, продолжали мы плыть к северу и искать Маточкин Шар, который должен был решить все. В продолжение пути миновали мы несколько губ, в которых, по тщательному их обозрению в трубы с саленга, оказалось непрерывное продолжение берега. В сумерки, не дойдя несколькими милями до параллели Маточкина Шара, мы легли в дрейф, чтобы не пройти этого важного для нас места, что по причине темных уже ночей весьма легко могло бы случиться. А на рассвете продолжали курс вдоль берега, с углубленным вниманием. Мы особенно старались замечать вид гор, которые там, где вытекают значительные реки и особенно большие проливы, представляют обыкновенно приметные разрывы. Но, к удивлению нашему, как горы продолжались одним, непрерывным хребтом, так и в береге находились только небольшие углубления, ничем не похожие на устье искомого нами пролива. Почитая, однако же, возможным, что в широте его, определенной Розмысловым, есть какая-нибудь ошибка, не переставали мы надеяться найти его еще впереди, тем более что берег, которым мы проходили, был ровный, несколько удаленный от высоких гор, который как будто соответствовал описанному Розмысловым на пути от Бритвина залива к Маточкину Шару. [181] Но еще более обнадеживали нас два, по-видимому, большие отверстия в береге, скрывавшиеся за низменными мысами. Против южнейшего из них находились мы в седьмом часу утра. Оно оказалось небольшим заливом, вдавшимся в берег на SO. Южная оконечность этой губы (в журнале под буквой М) отличается возвышающейся на ней чрезвычайно приметной горой, на вершине которой стоит нечто похожее на башню или на огромный столб, представляющийся со всех сторон в одинаковом виде. Этот примечательный мыс я назвал, по имени старшего нашего лейтенанта, мысом Лаврова. Другое отверстие, с которым мы поровнялись в полдень, оказалось подобным первому. Оно отличается также южным своим мысом (L), где расположен огромный утес, хребет которого составляет несколько уступов, весьма приметных с южной стороны. На SO 43° от этого мыса лежит превысокая конической фигуры гора (X), составляющая южный конец новой цепи высоких, островершинных гор, которые, простираясь к N, подходят к самому морю. Гора эта, имеющая вид подобный вулканическим горам, названа сопкой Сарычева в честь гидрографа Российской империи вице-адмирала Сарычева. По северную сторону последней губы примечается также высокий утес, лежащий по румбу N и S, западный бок которого, имеющий вид параллелограмма, опускается вертикально в море. По самой середине острой, горизонтальной его вершины, казавшейся высеченной зубцами, возвышался столб, как бы руками человеческими воздвигнутый, – все вообще представляло странную игру природы. Здесь берег выдается несколько к W, низменностью, издали похожей на остров.
181
См. главу первую.
Облачное небо не позволило сделать нам никаких наблюдений, по счислению же находились мы в широте 73°54', или на 16 миль севернее Маточкина Шара. Отсюда надлежало бы нам возвратиться и искать его опять по тому пространству, которое мы уже прошли. Но чтобы не оставить повода к предположению, что мы не дошли еще до его параллели, или от неверности наблюдения Розмыслова, или от течения, которое могло нас снести в эти сутки к югу, решился я проплыть еще несколько часов к севера, тем более что в этом направлении показывались в береге еще какие-то две впадины.
Продолжая плыть вдоль берега, достигли мы в половине шестого широты по счислению 74°10'. В упомянутых двух местах оказались небольшие губы. Далее к N продолжался берег на некоторое расстояние к NNO, до одной весьма приметной пирамидообразной горы, которую в ознаменование благодарности моей к флота капитану Головнину, под начальством которого провел я два полезнейших года моей службы, назвал я горой Головкина. Отсюда берег загибался к NW ровной невысокой землей и оканчивался крупным мысом (Т), лежавшим от нас на NtO1/2O, в расстоянии по меньшей мере в 25 миль, и поэтому находившимся на широте не меньше 741/2°. По всему этому пространству не заметно было в береге более ни одного углубления. Уверясь таким образом, что тут Маточкина Шара нет, повернули мы к югу, чтобы искать его в этом направлении, полагая, что на пути нашем к W избег он внимания нашего оттого, что ветер не позволял нам подойти к берегу ближе, как на 15 миль, хотя, впрочем, казалось непонятно, как и в этом расстоянии можно было его не узнать.
До сумерек успели мы только дойти до вышеупомянутой, кажущейся островом, низменности, под которой и легли в дрейф. Идя не более как в трех или четырех милях от берега, заметили мы, что, при всех тех же прочих обстоятельствах, меняли мы место гораздо медленнее, нежели тогда, когда следовали к N. Это заставило думать, что против нас есть течение, и довольно сильное.
Четверг 25 августа. Заключение это подтвердилось на другой день, когда обсервованная наша широта в полдень была 74°23', на 55 миль большая счислимой. Течение это было еще сильнее того, которое мы испытали с 22 на 23 число. Исправив этим счисление, найдем, что мы повернули к югу от широты 74°45' (вместо 74°10') и что виденная нами к N земля лежала далее широты 75°.