Плавания вокруг света и по Северному Ледовитому океану (др.изд.)
Шрифт:
Воскресенье 24 июля. На другой день дул ветер еще крепче с великим волнением и вынудил нас остаться под одними нижними парусами и спустить брам-стеньги в ростры. [171]
Понедельник 25 июля. Было несколько тише, но мы подавались худо вперед по причине большой противной зыби.
Вторник 26 июля. Утро обещало хороший день: солнце взошло ясно, но едва мы успели обсервовать высоту его, как окружила нас прежняя пасмурность. Сегодня нам открылась довольно чувствительная потеря: из четырех бывших у нас бочек картофеля три оказались совершенно сгнившими, так что мы должны были выбросить их за борт и скорее окурить трюм. Картофель этот был пересыпан сухой золой, и бочки закупорены, это оказалось верным средством его сгноить, потому что в другой бочке, которую нельзя было закупорить, он только разросся, но не испортился, а лежавший просто в кулях даже и не рос. Итак, кажется, что для сохранения картофеля лучше всего его держать просто на вольном воздухе. Поймали на удочку несколько птиц, называемых промышленниками толупанами. Мы имели из них сверх ожидания прекрасное жаркое. Мясо их, правда, черно и несколько жестко, но без малейшего рыбного запаха и очень вкусно.
171
Ростры – совокупность запасных рангоутных деревьев на парусном судне. Они обычно складываются вместе, обвязываются и покрываются матами.
Следующие два дня были для нас ничем не благоприятнее первых. Сильная противная зыбь не позволяла нам почти ничего выигрывать, так что в полдень 28 числа мы были только на широте 69°16' и долготе 1°49' О от Архангельска.
Пятница 29 июля. После полуночи перешел, наконец, ветер в SO четверть и позволил нам править на NO.
Поутру 30 июля, за восемь дней в первый раз прочистился туман на несколько часов, так что мы могли просушить чемоданы и койки. Невзирая на столь упорное и продолжительное ненастье, было у нас только два или три человека больных легкими простудами. В полдень широта по двум высотам 70°52', долгота 6°11' О. Расстояние до ближайшего берега Новой Земли по карте лейтенанта Лазарева 95 миль. С полудня встречали часто куски дерева, тростника и морской травы. Мы продолжали идти довольно скоро к NO, тем смелее, что горизонт был довольно чист. В продолжение дня бросали несколько раз лот, который на 60 саженях проносило.
Воскресенье 31 июля. В полночь достали первую глубину на 45 саженях; грунт – мелкий серый песок. В 4 часа утра уведомили меня, что термометр в самое короткое время упал до +11/2° и что на горизонте показалось судно. Не трудно было догадаться, какого рода это судно: прежде нежели я успел выйти на верх, был виден уже целый флот: это были льды, близость которых ознаменовалась уже быстрым понижением термометра. Немного спустя открылась непрерывная цепь от NO до NW. Впереди курса виден был один только отделенный островок, почему я не надеялся пройти мимо всей этой цепи к берегу; но вскоре стало показываться продолжение ее более и более на ветер, так что обогнуть ее этим галсом было невозможно. К тому же и туман, прочистившийся как будто для того только, чтобы открыть нам нашу опасность, окружил нас опять. Продолжать идти во льды было опасно и бесполезно, а потому, следуя предпринятому нами плану искать пути к берегу по возможности в меньшей широте, повернули мы левый галс к югу, и вскоре не стало видно около нас ничего, кроме густого тумана. Намерение мое было продвинуться к югу миль на 30 или 40, потом повернуть к берегу и, если встречу опять льды, отойти еще к югу; и так до тех пор, пока найду чистую дорогу к берегу.
Август. В полночь 1 числа повернули на правый галс. Туман и дождь продолжались без перерыва. Лот весь день проносило на 60 и 80 саженях. Наконец, в 7 часов вечера достали глубину 70 сажен, грунт – мелкий серый песок. Через два часа туман несколько поднялся, и мы увидели впереди лед в разных местах. Термометр, стоявший до того времени на +4°, упал вдруг до +3/4°. Подойдя ближе ко льду, увидели мы, что он образует непрерывное сплошное поле, простирающееся с N на SO так далеко, как достигало зрение. Надлежало опять повернуть, чтобы искать проход южнее. При повороте глубины 35 сажен грунт прежний. Судя по малой глубине и по скорому ее уменьшению, берег не мог отстоять от нас далеко. По карте расстояние до него было 35 миль, по моему же мнению, и еще меньше. Как прискорбно было мне видеть невозможность подойти к нему, находясь в столь незначащем от него расстоянии. Наступил уже август месяц, хотя и лучший для плавания в этих местах, но вместе и последний, а настоящее дело наше еще и не начиналось. С благоприятными ветрами и погодами могли бы мы, конечно, и в это короткое время успеть много сделать; но здесь на это ни в какое время года полагаться нельзя, и потому задержки заставляли меня очень тревожиться за успех нашей экспедиции.
Вторник 2 августа. В полдень, отойдя 30 миль почти прямо на юг, повернули мы на NO. Ветер вскоре совершенно утих, море было весьма покойно, горизонт очистился, и в первый раз после шести или семи дней увидели мы сквозь облака чистое небо. Глубина была 95 сажен, грунт – жидкий ил. Цвет волн прекрасный синий.
Тишина продолжалась до 4 числа, при густом морском тумане, который изредка на короткое время прочищался. Во все это время подались мы по счислению к востоку не более как на 30 миль. Глубина была от 92 до 97 сажен, грунт – жидкий ил. В 4 часа пополудни поднялся легкий ветер от N, и мы легли бейдевинд левым галсом. По счислению берег был недалеко, но так как мы уже шесть дней не имели обсервации, то и не знали, в каком именно расстоянии.
Пятница 5 августа. Судя, однако же, по большой глубине, которая 5 числа поутру, когда по счислению до него оставалось только 18 миль, была 80 сажен, находились мы от него далее, чем показывало счисление. Но тем не менее надлежало быть осторожным всякий раз, когда окружал нас туман, убавляли мы паруса, чтобы при нечаянной встрече льда или берега удобнее было маневрировать; когда же он прочищался, то ставили все. В девятом часу установилась, наконец, такая погода, какой мы в Северном океане еще не имели. Весьма хорошие наблюдения показали, что мы находимся на 65 миль западнее против счисления. В полдень широта – 70°56', долгота – 9°59'.
Когда горизонт начал прочищаться, то внимание всех устремилось к востоку в надежде увидеть берег. Во многих местах туман и облака принимали вид его, и одно время мы были уверены, что к NNO видим землю. Но обманчивость продолжалась недолго, предмет, которого мы искали, исчез, и вместо него появился такой, которого мы вовсе не желали видеть, т. е. лед. Пользуясь ясной погодой и ровным ветром от NNO, подошли мы в шестом часу вечера к нему вплоть. Он простирался от NO до SW бухтой, вдававшейся к SO; у краев состоял из плавающих льдин, разделенных довольно большими полыньями; далее к востоку становился чаще и плотнее и, наконец, ограничивал горизонт высокими, одна на другую взгроможденными ледяными горами, за которыми не видно уже было ничего в трубы и с саленга. Не видя возможности пробраться в этом месте к берегу, спустились мы к S и потом параллельно изгибам льда к SW, с тем чтобы, обогнув видимую на тот румб оконечность этого ледяного поля, править опять прямо к берегу. Пробираясь между отделившимися от поля льдинами, должны мы были ежеминутно менять курс, но со всем тем не избежали нескольких порядочных толчков. В полночь поровнялись с описанной оконечностью и, не видя более льдов к SO, привели опять в бейдевинд на левый галс. После прекрасного тихого вечера, когда мы в первый раз видели на горизонте заходящее солнце, настала пренеприятная ночь. Ветер, зашедший опять к О, усилился настолько, что мы с трудом могли нести двухрифленые марсели, и окутал нас густым мокрым туманом.
Лед, пройденный нами сегодня, был по всей вероятности продолжением виденных нами 31 июля и 1 августа. Во многих местах покрыт он был сором и грязью и какими-то черными кусками, похожими на обгорелые пни. Поэтому все эти льды следует считать прибрежными, только что от Новой Земли отделяющимися. Берега ее освобождаются иногда ото льдов и позже этого времени. Наш артиллерийский унтер-офицер Смиренников, который, будучи еще крестьянином, два раза зимовал на Новой Земле, сказывал, что в последний раз вынесло льды из губы, где они зимовали, не ранее как накануне 14 августа, когда они уже опасались, что вынуждены будут там оставаться на другую зиму. Как он, так и другие бывалые там люди уверяли меня также, что лед, отнесенный однажды от берега, никогда уже к нему не возвращается, что неестественно, поскольку господствует у Новой Земли восточный ветер, а течение более стремится с востока к западу. Основываясь на этом, утвердился я еще более в прежнем моем плане – обходить с юга все неудобопроходимые льды, которые будут нам встречаться, поскольку, оставив их раз к северу, мы уже не должны были иметь препятствия к свободному достижению берега. Мы имели некоторую надежду, что предприятие это нам уже удалось, так как, миновав последний лед, увидели к SO и О совершенно чистое море. Но надежда эта не долго нас утешала.
Суббота 6 августа. В пятом часу утра несколько встретившихся льдин и термометр, понизившийся в самое короткое время до +1/4°, возвестили нам о неприятном соседстве. Ветер дул крепкий, нас окружал густой туман, льдины становились видны в нескольких только саженях. Убрав все паруса, кроме зарифленных марселей, [172] и держа крутой бейдевинд, ожидали мы с некоторым беспокойством развязки. Наконец, туман стал несколько прочищаться, и к югу открылось ледяное поле, которое, по мере того как прочищался туман, распространялось все более и более влево и, наконец, оказалось покрывающим весь горизонт с WtS через SO до N. В последнем направлении соединялось оно, по всей вероятности, со льдом, пройденным нами накануне. Лед этот был плотнее всех доселе нами виденных; под ветром его плавало множество отделенными льдинами разной величины. Мы спустились вдоль него, и в 8 часов, миновав западную его оконечность, привели по-прежнему в бейдевинд. Проходя через этот лед, испытали мы примечательную способность волнения повышать температуру воды. Возле самого льда теплота ее была 31/2, между тем как на воздухе термометр стоял только на +1/4°.
172
Марсели – второй снизу прямой парус. «Зарифить марсели» – значит уменьшить их площадь, собрав к кромке и увязав короткими веревочками – рифами. По принадлежности к мачте марсели называются фор-марсель, грот-марсель и т. д.
Целый день шли мы редко рассеянными льдами. Одна льдина на горизонте совершенно походила на судно под парусами, и обманчивость продолжалась до тех пор, пока с марса в трубу не рассмотрели ее основание.
Воскресенье 7 августа. В 8 часов утра, удалившись уже по расчету нашему довольно к югу, повернули мы на правый галс. Ветер дул весьма свежий от О с сильным снегопадом. Точные наблюдения показали широту 60°53', долготу 10°21'. В десятом часу встревожились мы, увидав под ветром каменный риф, на котором волнение страшным образом разбивалось. Глубина по лоту оказалась 40 сажен, грунт – ил. Находясь на тракте судов промышленников и почти посреди курсов лейтенанта Лазарева, считал я совершенно невозможным сделать какое-нибудь новое открытие. Однако же, на всякий случай, стал спускаться в ту сторону, как увидел, что риф поднимается и опускается вместе с волнением: это была ледяная гряда, покрытая всякой нечистотой. Немного спустя очутились мы среди множества мелких льдин, которых издали нельзя было отличить от пены волн. Увидев, сверх того, и впереди гряду льда, которую этим курсом обогнуть было нельзя, повернули мы на левый галс, чтобы быть в безопасности ночью, которая становилась уже довольно темна.