Се – сидит Зеведей, починяющий сети.«Где же дети твои?» – «Утекли мои дети.В Галилее ищи их, во всей Иудее,позабывших о старом отце Зеведее».Так речет Зеведей, покидающий лодку.И мы видим тяжелую эту походкуи согбенную спину, поникшие руки,ветхий кров возле Геннисаретской излуки.А вдали, как поведано в Новом Завете,оба-двое видны – зеведеевы дети,что влекутся пустыней, оставивши дом их,посреди первозванных, Мессией ведомых.Да, мы видим: они, Иоанн и Иаков,впредь ловцы человеков – не рыб и не раков —босоного бредут посреди мирозданьянам в укор и в усладу, в пример, в назиданье.Вот – пред тем, как приблизится стражников свора,сыновья Зеведея в сиянье Фавора,вот – заснули под синим кустом Гефсимани —от печали и скорби, как будто в тумане,и всегда – как надёжа, защита, основа —обнимает Иаков, старшой, Богослова.Нам откроют деянья, где явлены братья:Иоанн златокудрый – ошую Распятья,и, сквозь дымчатый свет тополиного пуха,мы Святаго увидим сошествие Духа,а потом – как, зашедшись от злобного хрипа,опускает Иакову Ирод Агриппамеч на шею, святую главу отсекая;у апостольской святости участь тякая.Дальше мы озираем весь глобус как атлас:Компостеллу из космоса видим и Патмос,и Сантьяго де Куба, Сантьяго де Чили…Это всё мы от братьев навек получилив дар – свечение веры, величие жертвы.Те, что живы, и те, кто пока еще мертвы,грандиозную видят Вселенной картину,окунаясь в единую света путину,где пульсирует Слово Христово живое,за которым грядут зеведеевы, двое.…Да, понятен посыл, и отрадна идея.Отчего же мне жаль старика Зеведея?
Тополь
Если тополь за окном,Ничего не надо боле.С ним – без муки и без болиЗа оконный окоёмМожно кануть. Голубой,Безсловесный, безпечальный,Глубиною изначальнойОн врачует нас с тобой.Трепет, ропот. Лист и ветвь.Ничего в нём больше нету —О покое два завета:Тихий звук и слабый свет.Плат – заплата на заплатеУ него, но ты не плачь.Мы за счастье не заплатим:Тополь – царь, а не палач.Тополь – плот, и тополь – поле.Пальцы слепятся в щепоть.Гул целебный, дар тополийЕдиняет дух и плоть.Это – я ль? А это – ты ли?Явь? Или её испод?Волны света золотые.Тополь. Воля. Путь. Господь.
Волчица
Марине Кудимовой
Когда пространство ополчитсяи горечь претворится в ночь,грядет тамбовская волчица —одна – товарищу помочь.И на рассерженны просторы,где дух возмездья не зачах,но искорёженны которы,глядит с решимостью в очах.Гнетёт серебряные бровии дыбит огненную шерсть,и слово, полное любови,в
ней пробуждается как весть.«Почто, безпечный мой товарищ,ты был расслаблен, вял и снул!Покуда тварь не отоваришь,не размыкай железных скул!Сжимай – до вражьего издоха —любви победные клыки!»Кровава хворая эпоха,но лапы верные – легки.
«Всё происходит именно тогда…»
Всё происходит именно тогда Когда не происходит ничего Из глаз бежит весёлая вода И горний свет ложится на чело И счастье обнимает – как беда И с этим не поделать ничего Слабеющие губы шепчут «да» Молчи не говори мне ничего Не ведать и не видеть ничего К щеке живой далёкая щекаНа миг приникла будто на векаЧего ж ещё? Не надо ничегоПревыше – быть не может ничегоДля каждого попавшего сюдаСвет с Темью разделяет лишь слюдаИ больше между ними – ничегоТы плачешь? Успокойся, ничего,Нет разницы меж «ныне» и «всегда»Всё будет непременно и тогдаКогда уже не будет ничего
Skype
Сын по скайпу показывает ему пятимесячного внука. Внук, солнечный малый, лыбится и пищит. Он говорит сыну: «Какой смешной глазастый пищун!». Дочь по скайпу показывает ему его собаку. Та сопит, кладет башку на лапу и глубоко задумывается. Он говорит дочери: «За эти три года она еще больше стала походить на тюленя. И пятачок у неё поседел». Жена по скайпу показывает ему большие сливы из их сада. «Ты в новой красивой блузе, тебе идёт, – говорит он жене. – Сладкие?» «Да, очень», – отвечает жена.
Евгения Коробкова
«Пока огонь вращается внутри…»
Родилась в 1985 г. в городе Карталы Челябинской области. Окончила архитектурно-строительный факультет Южно-Уральского государственного университета, факультет журналистики Челябинского государственного университета, Литературный институт имени Горького. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Знамя», «Арион», «Графит» и др. Обозреватель отдела культуры газеты «Комсомольская правда».
Острые и порою едкие статьи Евгении Коробковой на сайте «КП», ее легкие, ироничные посты на Фейсбуке читаю всегда с удовольствием. Впервые познакомившись со стихами Евгении, была удивлена, но не очень. Кого-то они мне напоминали, но тоже не очень. Обэриуты? Конечно же! Можно сказать: тепло-тепло… но все же – не горячо. И тут умер поэт, связь с которым обнаружилась в моем сознании мгновенно. Ранний Лимонов, открещивающийся от обэриутов, вроде бы и совсем их не читавший.
Позволю себе небольшой мемуар. Историю эту – рассказываю впервые. Март 1974 года, я, недавняя выпускница Литинститута, только что пришла работать в журнал «Октябрь». Каждый день мне на стол ложилась кипа стихов, присылаемых «самотеком». Однажды взгляд мой привлекла рукопись, где стихи были написаны разноцветными чернилами: синими, красными и зелеными. Стала читать: впечатление ошеломительное, не похожее ни на что существовавшее тогда в литературе – «смесь абракадабры с гениальными проблесками» – отозвался позже об этих стихах важный литературный критик. Разумеется, опубликовать это было невозможно. Но все же я решила показать рукопись коллегам по редакции. Опытная литературная дама, одни ухом услышав прочитанное, едва глянув на рукопись, заключила: это сумасшедший. Почему так думаешь? – удивилась я? – Потому что только в психушке так пишут и так расцвечивают рукопись разными чернилами. Да смотри, и имя тоже выдуманное – Эдуард Лимонов…
Я счастлива, что в нынешние времена могу рекомендовать читателям «Плавучего моста» эти необычные стихи необычного автора, и «необычность» их уже не вызывает столь чудовищной реакции, как всего полвека назад. Во-первых, обэриутско-лимоновская литературная ветвь уже исторически вписана в русскую поэзию, во-вторых, перед нами автор, органически продолжающий эту линию. Я ничуть не сомневаюсь, что Евгения Коробкова похожа на свои стихи – честные, открытые, искренние. Зазор между автором и стихами – минимален.
Надежда Кондакова, поэт, редактор ПМ
«Ведро воды из сердца набери…»
Ведро воды из сердца набери Пока на дне мерцают фонари, Сочатся вакуоли авокадо. Осталось мало, но не в этом суть Подняться чуть, потом спуститься чуть, А на двоих уже не хватит яда. Останься на ступеньках, посмотри, Пока огонь вращается внутри И крутятся знакомые квадраты. Иголка ли споткнется на ребре, Улыбка ли на тонком серебре Мелькнет и разобьется о когда-то. Вода уйдет, впитается в песок. Знакомое лицо наискосок Порвется как ненужная бумажка. В проделанную дырку на ремне Привидится когда-нибудь не мне Про «нарисуй мне гробик для барашка».