Я сказал тебе:«Наши деревья стареют,давай посадим еще одно,грушу иль вишню,а может быть даже персик…"Ты отвечала с улыбкой:«Порою ты забываешь,какие твои лета, —не исключено, не успеешьвкусить от его плодов…»Пришлось звать на помощь Лютера:Даже если б я знал,что завтра конец света,я бы еще сегодняяблоньку посадил.Убедил ли тебя мудрый Мартин,этого я не знаю.Но теперь ты в раздумье молчала.Улыбаться был мой черед.2019
Дельта
Голоса
Стихи
участников поэтического вечера в ЦДЛ 10 марта 2020 г.
Андрей Тавров
Журавль
У длинного журавля ни ветрил ни руляи в клюве его зола, а сам – земляу него в ногах сердца убиенных птахс людской многочисленной головоймеж парусов и плахУ длинноногой и журавлиной гроша слезане стоит пускай а в небе кочует снарядиз птичьей ключицы ясного взглядатрубок и перьев и людских, заблудившихся в красных светилахпродольных и мерзлых как метр на лафете стайЗачем тебе голова твоего мужа, царица?Она уже – колесо в пене, как конь отскакавший в попоне,она уже – плицаона уже спица, коей воздух в глазах прожилками вяжут,она уже пароход на Волге с музыкой по берегамЗри!Рок расположен там, где клювоногие Паркитянут нить, тянут персть в продольное времянет времени для парохода в музыке среди садов неотъемныхни пятой ни йотой не смочь туда Року-Судьбенет входа времени, пище детерминации, логическому событиютуда. Не быть им в бесшумном крике, небесном лике,в занебесной трубе.У длинного журавля ни времени ни рубля,но кость с нуля и судьба с нуляи капилляры, вытканы словно платна черной земле лежат.Ах журавль, пенелопин корабль, пожалей царейдай из клюва испить твоих серебряных снегирейне уходи от меня колодцем о ста ногахно возьми меня в небо в мускулистых рукахв мыслящих облакахСкачет белая лань в темный угол, в короб земнойс разорванной шеей, с родной отцово-девичьей головойтемная лань ты сердце мое не раньпоплачь над птичьей моей, забубенной моей судьбойпока корни в землю идут, пока ангел мнет целофаннебес, пока время стоит пропадая в дереве и сверчкепусть бьет из чаши живой и единой на всех фонтанкрасной рукой дотянувшись до бакена на рекеа на волнах человек с сердечной землей стоитсам как бакен, качаясь, горитвидит ясно грудная его земляполет занебесного журавля.
Валерий Лобанов
«Прыгали то вверх, то вниз…»
Прыгали то вверх, то вниз,на Кавказе загорали,и маячил коммунизмгде-то там, не за горами.Партия, рабочий класс,человек – всего основа…Но однажды пробил часдля неведомого слова.Гласность. Ясность. Перестройка.– С нами будешь? Побожись!Только хрупкая постройка —дорогая наша жизнь.Выпей сладкую отраву!Чёрный снег ложится, брат,на равнину, на дубраву,на провинцию Герат.Скушай блинчик с пыла, с жара!Разберёмся – что к чему —в небе над Килиманджаро,в историческом Крыму.Времена летят незримо,век летит очереднойнад Венецией, над Римом,над империей родной.март, 5, 2020
Илья Оганджанов
«На рассвете…»
На рассвете, ещё в поле лежал подвенечным нарядом туман, я пришёл на родник. Смеясь и плача, в траве исчезал ручеёк — словно голос до боли знакомый. Оступаясь и падая, за ним бежало сердце. Ключевая вода ледяным огнём обожгла.
«провожаю взглядом облака…»
провожаю взглядом облакас детства не знавал занятия серьёзнейразве что на берегу рекитам где стрёкот со щебетом спорятглядеть на неутомимую водудоверяя ветру слетающие с губ слова
«Паутина морщин на твоём лице…»
Паутина морщин на твоём лице. Ты долго трудился над цепким узором, ты был прилежным учеником. Но всё, что поймал ты в эти силки, досталось дождю или ветру. И теперь (паук запутался в паутине) твои глаза — птичьи гнёзда в сетке ветвей. Зима миновала, и стая, скользящая по небу, словно секундная стрелка по циферблату, не вернётся на старое место высиживать птенцов.
Герман Власов
Маленькая липовая серенада
Мне дерево ближе людей. Это липас коленями круглыми. В ночь на балконе —тиха, полновесна. Скажу «терпелива»,когда бы не липкие эти ладони.Кора – будто круп лошадиный в тени;цветенье – фарфоровой чашки огнивесной на зеленой клеенке.Табачного дыма веревки.С тобою деревья весной говорили,а ты имена окруженью дарила.Нарцис, Полидевк, человек, гиацинт,алмазное небо и тусклый Коцит.Еще водопад, черемша, виноград;а был еще сон, за собой уводящийдорогою жизни в сплошной Ленинград;и авиабомбы саднящий, щемящий,стирающий звук прижимает к земле;и слово (какое?) к гортани прилипло:когда это было? Давно, в январе,а в Летнем саду распускаются липы.Сегодня их либе – намытый песоки слово любовь это липы крылатка.Нам скажут, что липа – не липа, мулатка;что солнечный луч это липовый сок.Он теплый, чуть мыльный, но, все-таки, сладко?Ты желтую прядку откинешь со лба,присядешь, обычный сорвешь одуванчик,подуешь, как будто он маленький мальчики он разлетится от слова «волшба».Летя, он к стеклу прижимается лбом —во мне и в тебе,в этой липе,в любом.
Татьяна Грауз
Дерево-август
сосуды кровеносные землио! неподвижные деревьяземля ты говоришь их шумомих шелестом зелёным и молчаньеми корень с силой тянет тёмный сок из глаза дня из сердца Мандельштама и щёлкает щеглом гортань небес срывает голос на последней на непрочной безымянной высотегде синь и хруст сияние хрустальнопрозрачен лист Новалис Тракль Целани светкак будто мыкак будто ныкак будто вык а ч н у л с я
Ярослав Пичугин
«безразличное сиянье солнца…»
безразличное сиянье солнцавдаль уводит за собой апрельа снега растаяли до донцаразмывая леса акварельи выходит на подмостки поляв черном фраке долговязый грачно артист не ведает пароляи трагедии не нужен врачбезразмерные штаны шекспираи такой же театральный флиртхоть штаны примерили полмирано еще не выпили шекспирт
Павловск
Кружится первый снег упрямый, летит в осенний водоем, края которого, как рамой, охвачены тончайшим льдом. Через Славянку – мост Кентавров застыл в ноябрьской пустоте. Здесь можно снять немало кадров, нам интересны только те, где луг, взбегающий на всхолмье, тропой приводит ко дворцу. Там русский Гамлет скажет: «Роль мне не удалась, хвала Творцу…»