Плечом к плечу
Шрифт:
К её удивлению, следующим подал голос не арБавер, чего следовало бы ожидать — приказ Метиуса никто, кроме него самого, отменить не в силах — а толстый, увешанный золотыми побрякушками кинтариец.
— Да не сочтёт уважаемый Верховный жрец мои слова непочтительными, — он попытался изобразить поклон, но получился лишь не слишком выраженный кивок, — но интересы Кинтары настоятельно требуют внесения некоторой ясности в положение дел в южных водах. В известной степени, организовать подобный поход силами исключительно нашего флота представляется Совету Граждан не вполне рациональным, в то время
— Уважаемый господин Тади, — поморщился жрец, — поверьте, нет нужды в этой велеречивости. Думаю, все присутствующие и так поняли, что Кинтара намерена продолжить поход.
— Истинно так, уважаемый, — снова с трудом склонил голову южанин, скорчив недовольную мину.
— Что скажет Орден? — поинтересовался Борох, но тут же усмехнулся. — Впрочем, не думаю, что ответ капитана арБавера или леди Рейвен окажется для меня сюрпризом. Смею заверить, Империя не отказывается от взятых на себя обязательств, однако мне следовало узнать мнение каждого из вас. Теперь хочу представить вам одного интересного человека.
Он чуть заметно шевельнул кистью, и двое его телохранителей в чеканных масках тут же выскочили за дверь. Вернулись они быстро — воздух в каюте не успел толком очиститься. Присутствующие раздались в стороны, насколько это позволяла теснота, и безликие швырнули в центр каюты человека с мешком на голове. Одежда его была изорвана и пропитана кровью, руки связаны за спиной, связаны жестоко — Таша уже видела подобный способ медленной казни, когда перетянутые верёвками руки умирают, распространяя гибельный яд по ещё живому, но уже обречённому телу. Если отрубить несчастному кисти обеих рук — он ещё может выжить.
— Итак, господа, перед вами — известный адмирал Родан.
Рука безликого сорвала мешок с головы пленника.
Выглядел адмирал страшно. Лицо иссечено старыми и свежими шрамами, на месте левого глаза зияет кровавая рана, сквозь глубокий разрез на щеке видны жёлтые зубы. Таша поморщилась, отводя взгляд. Врага надо убить или отпустить, глумиться над изуродованным пленником — как это в духе гуранцев.
— В Кинтаре, — жёлчно заметил господин Тади, — есть освящённая веками традиция, когда преступника, посмевшего покуситься на жизнь свободного человека, помещают в бочку, наполненную змеями. Идеальнейшим образом для этого изысканного наказания подходят каменные гадюки, их укус не смертелен, но вызывает воистину непереносимую боль, которая длится часами. Со временем к преступнику приходит понимание истинных глубин того зла, которое он, поддавшись злобе или жажде наживы, свершил.
— Всегда подозревал, что кинтарийцы — злобные дикари, — мрачно заметил рыцарь Круга.
— Смерть приходит к каждому, — внезапно прохрипел пленник. — А быстро или медленно, это… не так важно. Хотя я… предпочел бы… побыстрее.
— Кому-то наградой служит жизнь, — хмыкнул Борох. — Кому-то — золото, слава или титул. Но бывает, что и право быстрой смерти необходимо заслужить. Я ведь не сомневаюсь,
— Истинно предусмотрителен лишь тот, кто способен предусмотреть непредусматриваемое, — глубокомысленно заявил южанин и, решив, что его мысль может оказаться слишком сложной для окружающих, уточнил: — Безусловно, на корабле блистательной Кинтары имеется всё необходимое в долгом путешествии, поскольку дух и плоть человечески слабы, и тяжкие преступления, бывает, совершаются не только на суше.
— И чем же я… — скривился Родан, — могу… заплатить?
— Информацией. Она ведь бывает дороже золота, не так ли, адмирал? — Борох сделал долгую многозначительную паузу. — Или мне следует называть вас капитаном? Насколько я помню, Император не удостаивал вас адмиральского звания, капитан… Текард.
— Текард? — вскинулась Таша. — Тот самый?
— Именно так, — гримаса на лице изуродованного человека при некоторой фантазии могла бы сойти за презрительную ухмылку. — Приятно, когда тебя… помнят…
— Итак, капитан Текард, — начал было жрец, но пленник тут же дёрнулся, словно от очередного удара.
— Родан… называйте меня так… можете без «адмирала», хотя… плевать… капитан Текард сдох там, куда ты, старик, послал его. Сам сдох, и всех… парней потерял… хорошие были парни, не чета… этой швали…
— Весьма эмоционально, — хмыкнул Борох, — но глаза меня не обманывают. Я вижу капитана имперского флота Текарда, и он жив. Пока ещё жив, хотя, к моему прискорбию, успел забыть и свой долг, и данные клятвы, и полученные приказы.
— Пустые слова, старик… — уцелевший глаз капитана сверкнул жгучей ненавистью. — Для капитана Текарда вся эта чушь… что-то значила, для Родана… другое. Неважно. Говори, что тебе… надо, и дай мне… уйти.
— Что вы обнаружили в южных водах? — резко бросил арБавер. — И где? Вы нашли чёрный остров, не так ли? Это из-за него погибли ваши корабли?
Борох метнул в сторону орденца ненавидящий взгляд. Нет более глупого допроса, чем вот такой — непродуманный, скомканный, когда дознаватели перебивают друг друга, попутно раскрывая противнику крохи информации, знать которые тому совершенно не обязательно.
Тело пленника мелко затряслось, Таша решила было, что того бьют конвульсии, и лишь спустя несколько мгновений поняла — человек, уже одной ногой сделавший шаг в посмертные обители богов, смеялся.
— Мы обнаружили… да, старик, ты… все вы, глупцы… никто не попытался хоть немного… думать… Найти крошечный островок… в океане… без карты… разве что с помощью Эмнаура… старик, твой бог поможет тебе, как считаешь? Не поможет, не надейся…
Слова выходили с трудом, на губах пузырилась кровавая пена, грудь поднималась рывками, словно капитану требовались невероятные усилия для каждого глотка воздуха. Было видно, что говорить ему чудовищно больно, но молчать — больнее вдвойне. Ему, окровавленному и избитому, сейчас известно нечто, что позволит стереть надменное выражение с лиц окружающих его врагов. Маленькая победа — пусть последняя, но несомненная.
— Глупцы, да… думаете, все, кто страшится южных вод… что-то там находили? Нет… оно само… найдёт… вас…