Плечом к плечу
Шрифт:
Ещё с десяток мужиков отделались ранами — двое ещё неизвестно, выживут ли, остальным придётся до конца жизни щеголять изрядными шрамами — кому плечо порвали, кому бедро исполосовали. АрШана от выпущенных кишок уберегла добротная орденская кольчуга. Уберечь-то уберегла, да сама схватки с матерым волчищей не пережила, когти огромного зверя превратили тонкое плетение в клочья, сельскому кузнецу работы дней на десять, если остальные заказы забросит. А уж то, что на теле — Таша специально проверила — не осталось даже синяков, и вовсе можно было отнести лишь на невероятное везение.
Таша, выслушав отчёт телохранителя, выдала пострадавшему кольчугу
Некоторые доспехи, больше похожие на облачение демонов, по задумке мастера должны были вызывать страх одним своим видом, другие поражали искусной гравировкой, вязью золотой и серебряной проволоки. Попадались турнирные доспехи, толстые, способные защитить от чего угодно, вплоть до прямого копейного удара. Да ещё с дополнительными пластинами, надеваемыми поверх шлема и кирасы… в таком уж точно, упадешь — и не встать. В бою от них толку никакого, обзора почти нет, движения сковывают похуже колодки…
Но о латах не было и речи — собираясь в путь, экипироваться следовало соответственно, не тащить же с собой вьючную лошадь ради тяжёлых доспехов. Так что досталась арШану кольчуга не из выдающихся, скромная, хотя надёжного панцирного плетения. Но воин рад был и такому подарку — тот, кто прошел (пусть и не до конца) школу Ордена, на всю жизнь привыкает к тяжести брони, и без неё уже ощущает себя не в своей тарелке.
А вот Альте наставница преподнесла воистину драгоценный подарок.
Стараниями Блайта, коллекция шпаг, скопированных с древних магических изделий великого альМегера, изрядно проредилась. Несколько клинков, наверное, и сейчас украшают стены резиденции нынешнего Консула — Таша не раз подумывала о том, чтобы написать письмо Его Величеству Императору Гурана с просьбой вернуть имущество. Ответа она, ясное дело, ни за что не дождалось бы, но надо же как-то поддерживать имидж нахалки? А потом… кто знает, вдруг и в самом деле отдадут?
Но пока что язвительное и в меру наглое письмо пребывало лишь в планах, а стеллаж со стеклянными шпагами украшали лишь три клинка. Ещё три остались в Торнгарте, последняя, седьмая (и единственная из всех зелёная) обычно находилась у леди Рейвен под руками.
— Тебе какая больше нравится?
Обычная девушка из хорошей семьи — пусть и прошедшая обучение в Ордене — вряд ли проявила бы слишком большой интерес к оружию. Нельзя сказать, что Таша была уникальным — и среди дочерей знатных особ, и среди волшебниц встречались любительницы острых игрушек. Нечасто — но встречались. И всё же женщины к мечам, шпагам, топорам и прочему убийственному инструменту чаще относились равнодушно, с готовностью признавая красоту и, главное, стоимость — при этом не испытывая того трепета, какой неизбежно зарождается в груди воина, кладущего ладонь на эфес великолепного клинка.
По всей видимости, общение с леди Рейвен не прошло для её воспитанницы даром. Глаза у Альты загорелись, дыхание явно перехватило.
— Вы?.. Мне?..
— Тебе, тебе, — усмехнулась леди. — Выбирай.
— Красную, — чуть слышно прошептала Альта.
С точки зрения торговца, кроваво-красный клинок был в коллекции наименее ценным. Оригинал, знаменитый «Рубиновый шип», некогда лишивший рассудка Илану Пелид, Святительницу Инталии, был существенно длиннее и тяжелее. Вероятно, неведомый мастер, изготовивший шпагу, и не пытался
Но денежные вопросы девочку, очевидно, не интересовали. Переливы света факелов в красном стекле полностью покорили Альту, она готова была любоваться ими вечно.
— Держи, — Таша сняла шпагу с подставки. — Как обычно говорится, прими от сердца, владей с честью. Ножны не забудь.
— Госпожа, а почему вы ножны не носите?
— Опыт богатый, — фыркнула Таша. — А вот тебе просто носить шпагу в кольце пока рановато. Иди, собирайся, выезжаем рано.
Но утром следующего дня отъезд пришлось отложить. Как часто бывает в подобных случаях, навалилась масса «совершенно неотложных» дел, которые необходимо было разрешить немедля, а лучше — ещё быстрее. Где-то к обеду Таша сдалась и приказала расседлывать лошадей.
Следующим утром история повторилась. Крестьянские споры следовало разрешить ко всеобщему удовольствию, принять трудное решение об очередном наказании криворукой поварихи, распорядиться насчёт сбора подати, нанять работников для починки обветшавшей стены замка, прочитать несколько «архиважных» писем… А тут ещё у одной из лошадей подкова отвалилась, а кузнец, как назло, выдул накануне здоровенный жбан пива и теперь маялся головой, и слушать не желая о работе — видать, лихо в башке молоточки стучали.
Когда на третий день вновь явился Дерт с перечнем наиважнейших проблем, Таша легонько поманила кастеляна к себе.
— Ну?
— Что желает госпожа? — старик прикинулся невинной овечкой.
— Госпожа желает знать, сколько серебра отсыпал тебе Вершитель арГеммит, чтобы твое занудство подольше удерживало меня в этих проклятых стенах.
— Как вы только подумали такое, госпожа! — оскорбился старик, глядя на леди совершенно невинным взглядом. — Я верой и правдой служил вашей семье всю жизнь, госпожа, неужели вы считаете, что я пожелаю причинить вам вред! Никакое серебро и золото мира…
— Угу… — насмешливо кивнула Таша, — дед, эту присказку я знала, ещё когда маленькой была. Вред ты причинять не намерен, а вот пользу… Правильно я говорю?
Старик потупился.
— Правильно. Ещё раз спрашиваю, сколько тебе заплатил арГеммит, чтобы ты неусыпно заботился о моём благе?
— Не брал я серебра, госпожа, — пробурчал кастелян. — И золота не брал. Разве что монетку малую, не ради прибытка, а для памяти. Его могущество, господин арГеммит, сказал, что госпоже надлежит в замке оставаться, то для её блага… — он задумался, и без особой уверенности в голосе добавил, — и для блага Ордена, вот как. И ещё сказал, что ежели госпожа всё ж уедет, отправить гонца в Торнгарт, весть передать.
— Послал уже?
Старик помолчал, затем вздохнул.
— Нет, госпожа. Думал… так всё выйдет… — и тут же торопливо забормотал: — оно ведь и впрямь дел-то навалилось! Управление владениями вашими, оно ж присмотра требует. Кто, как не хозяйка, всех рассудит, всем работу укажет…
— Значит так, друг мой, — голос Таши был холоден и ничего дружеского в себе не содержал, — мы выезжаем через четверть стражи. Если по какой-нибудь причине, пусть от тебя и не зависящей, этого не произойдет, ты у меня до гроба будешь одними только золотарями командовать, понял?