Племя вихреногих
Шрифт:
– Обижаешь, - в тон ему протянул друг, и мальчишки рассмеялись. Вот уж у Сережки наверняка всё в порядке, - его отец, матерый турист, чуть ли не мастер спорта, бывал даже на плато Путорана. Рюкзак друга аккуратно стоял на заднем сидении - меньше, чем у Димки, но наверняка тяжелее: вещи там уложены так плотно, что дальше некуда. У самого Димки на такое не хватало терпения, - из-за одной вещи весь рюкзак каждый раз перекладывать? Ну, пусть пучит его - это не смертельно, главное, чтобы ничего не гремело и не звякало, - когда идешь час за часом, это здорово раздражает, и тебя, и соседей...
– Ой, смотрите, Эдик идет, - заметила Машка, и Димка повернулся к окну. В самом деле, к автобусу деловито топал Эдик Скобелев, - он придерживал свой рюкзак за лямки двумя руками, и явно сопел от натуги. Сам он походил на хомяка, - и фигурой, и толстощеким лицом. Турист из него был так себе, - но Эдик упорно таскался в походы в напрасной надежде похудеть.
– Наверное, опять рюкзак едой забил, - заметила Машка, и Димка хихикнул. Он помнил, как в самый первый раз Игорь Васильевич, заподозрив неладное, попросту вывернул рюкзак Эдика наизнанку. Там оказалось штук двадцать шоколадок и - офигеть!
– настоящий торт! Того, что Игорь Васильевич выдал потом, было лучше не слышать, - несчастный Эдик стоял красный, словно рак, и покорно отправился домой...
Димка думал, что он не вернется, - но упрямства Эдику занимать не пришлось. Он казался идеальным объектом для насмешек, - но попавшие под его тяжелую руку быстро проникались к нему уважением. А уж для поддевок Эдик был непробиваем, чем и заработал совсем немалый авторитет среди мальчишек.
Димка с интересом выслушал дежурное "Скобелев! Явился!" Аглаи. Эдик что-то проворчал, но в салон не полез, - грузно свалил рюкзак наземь и сразу же сел на него, отдуваясь. По виду тот тянул пуда на два.
– Вот жиртрест, - проворчал Сережка.
– Лучше бы он дома остался, опять весь отряд тормозить будет.
Димка вздохнул. На самом деле друг преувеличивал, - Эдик был упорен, как вол, хотя и тащился, пыхтя, в самом хвосте группы. Иногда, он, правда, отставал, и его приходилось ждать, - но это же иногда! Не гнать же за это человека, вон как старается, аж вспотел весь...
Почти сразу же показались Ирка Семецкая и Антон Овчинников - ещё одна парочка, служившая мишенью для постоянных насмешек Аглаи. Рюкзачок у Ирки был почти игрушечный, и Антон тащил его на плече, в дополнение к своему, вовсе немаленькому. Аглая тут же уперла руки в бока и выдала длинную тираду - что-то насчет "ты весь поход чужую кашу жрать будешь?", на что Ирка ответила не менее длинной речью - что-то насчет казармы и унтер-фельдфебелей. На самом деле, Ирка слыла у мальчишек первой красавицей в классе - смуглая, с черными волосами, совсем как француженка, так что причина возмущения Аглаи была ясна, как день.
Сейчас, в дополнение к кедам, Ирка была в болгарском спортивном костюме, с волосами, собранными в пышный хвост, и Аглая опять отпустила что-то ядовитое - уже насчет буржуазного разложения. Ирка не осталась в долгу, и вокруг парочки сразу же собрался кружок - споры между Иркой и Аглаей стали осью классной "светской жизни". Антон стоял рядом, снисходительно ухмыляясь, - как звезда школьного театра, он мог позволить себе не бояться какой-то отрядной вожатой. Правда, Аглая метила в председатели их школьной дружины, а тогда Тошке могло прийтись кисло - двум мальчишкам, имевшим глупость всерьёз с ней повздорить, пришлось переводиться в другой класс, а Димку Ткаченко Аглая даже выжила из пионеров за любовь к буржуазной музыке, не поленившись дойти аж до совета дружины...
В самый разгар спора появился Максим Потапов - самый крепкий мальчишка в классе. Светловолосый, похожий на былинного отрока - хоть бери его в фильм "Детство Ильи Муромца", на главную роль. Рюкзак он тащил, как пушинку, под короткими рукавами футболки бугрились твердые бицепсы. Едва он подошел к друзьям, спор прекратился, и Аглая загнала всех в автобус, тут же устроив перекличку, - словно не видела, что нет только Сашки Колтакова. Димка начал злиться, - в самом деле, кому охота сидеть в душном салоне, когда уже можно ехать? Всё же, нехорошо это, когда все ждут кого-то одного... Нет, понятно, что Аглая ждать не будет, и они уедут ровно в пять, как и решили, - но до пяти-то ещё десять минут, и высиживать их не очень-то приятно...
Вполуха слушая дружеский треп, Димка нетерпеливо вертелся в кресле. Всё же, обидно будет, если Сашка опоздает. Пусть и странный он, - молчит всё время, - но всё же свой, турист и пионер. Сам Димка тоже как-то опоздал на автобус, - пусть дядя Валера, друг отца, подбросил его на маршрут на своей машине, всё равно, было очень обидно...
Сашка появился всего минут через пять. Молча забрался в салон - и так же молча плюхнулся на сиденье. Мест в автобусе хватало, так что все расселись, как хотели. Водитель закрыл дверь, и за спиной Димки заурчал двигатель. Автобус мягко тронулся, и сердце мальчишки запело: Большой Поход начался. Тогда ещё никто из них не знал, - насколько он окажется БОЛЬШИМ...
* * *
Ещё в лесу не просыпались птицы,
Ещё не время солнечным лучам.
И только трубачам уже не спится,
Не спится на рассвете трубачам.
Им тоже спать, наверное, охота,
В подушки спрятать хочется носы.
У трубачей - особая работа,
У них всегда вперед идут часы.
И потому встают они до света,
И строятся у ночи на краю.
Трубят горнисты в сторону рассвета,
И выдувают красную зарю.
Уже звезда прощально замигала,
Горят на трубах жаркие лучи...
Чтоб мы смогли подняться по сигналу,
Сперва должны подняться трубачи...
Петь в несущемся во весь опор автобусе здорово. Они уже давно выехали за город, и сейчас за окнами величаво проплывали сосны, такие громадные, что иногда казалось, - дорога идет по дну какого-то каньона. Всё чаще среди леса мелькал серый гранит скал, а за ними уже поднимался сизый хребет гор. Димке хотелось, чтобы дорога тянулась бесконечно, - но всё когда-нибудь кончается. Автобус мягко затормозил и повернул к обочине. Молча, похватав рюкзаки, ребята посыпались наружу.