Плененная горцем
Шрифт:
— Буду премного благодарна, потому что от тебя разит потом.
Он усмехнулся и ответил своим низким чувственным голосом:
— Я был во дворе. Гоняли с ребятами мяч.
— Чудесный способ провести время.
— Существуют способы получше.
Он попятился. Занавеска опустилась за ним, легко заколыхавшись в воздухе. Спустя секунду Амелия осознала, что продолжает бесцельно стоять посреди комнаты, глядя на штору. Она тяжело дышала, возбуждение пульсировало во всем ее теле. Ей казалось, что оно сделано из мастики и горцу достаточно прикоснуться к ней, чтобы оно размягчилось и изогнулось
Девушка услышала плеск воды в лохани и поняла, что он погрузился в воду, обнаженный, как и несколько минут назад она. Мысли о его наготе и воде, в которой только что купалась сама и которая теперь ласкала его мощные гладкие мышцы, окончательно ее смутили.
Амелия отошла от шторы и огляделась, пытаясь найти себе какое-нибудь занятие и отвлечься. Но это был не ее дом, хотя, даже если бы он и принадлежал ей, она все равно не имела бы ни малейшего представления о том, что необходимо делать. Она была дочерью аристократа, и всю домашнюю работу всегда выполняли слуги.
Желая унять беспокойство и тревогу, Амелия подошла к двери и отворила ее. Солнце ударило ей в лицо, заставив поднять руку, чтобы защититься от яркого и горячего света. Она наблюдала за мальчишками, которые гоняли по двору мяч, как вдруг прямо перед ней возникло обветренное лицо Гавина.
— Что ты задумала, девушка?
Амелия чуть не подпрыгнула от неожиданности.
— Гавин! Это обязательно — так меня пугать?
— Дункан велел мне охранять дверь, — ответил горец. — Так что я всего лишь выполняю приказ.
— Понятно, — с глубоким вздохом ответила она. — Я не пытаюсь сбежать. Мне просто нечего делать, и я решила взглянуть, что делают все остальные.
— Мы играем в мяч, девушка. И я и не думал, что тебе хочется сбежать. Я смотрю, как бы не появились англичане. Вдруг кому-то из этих головорезов в красных мундирах вздумается выкрасть тебя обратно. Я уверен, что незачем напоминать тебе о солдатах возле озера.
Амелия откашлялась.
— Спасибо. Я благодарна тебе за заботу.
Он учтиво кивнул.
— Ты не знаешь, какие у Дункана на сегодня планы? — спросила она, пытаясь поддержать разговор. — Мы проведем здесь еще одну ночь?
— Нет, девушка, мы очень скоро отсюда уедем и направимся на юг, к Монкриффу. До замка два дня пути.
— Мы едем в Монкрифф? — сердце замерло у Амелии в груди при мысли о том, что они поедут на юг, к маленькому островку цивилизации посреди этой чужой дикой страны.
Это была хорошая новость. Возможно, Дункан освободит ее, передав графу… если он вообще намерен оставить ее в живых. Впрочем, она уже пришла к выводу, что именно таковы его намерения. Во всяком случае, он сам ей это пообещал минувшей ночью. Сегодня утром он, похоже, совершенно искренне благодарил ее за то, что она спасла ему жизнь. А вдруг ее благополучие уже стало для него делом чести?
Но затем она вспомнила его главную цель, которая не имела ничего общего с ее безопасностью, и ощутила неуверенность и тревогу. Несомненно, его влекло к ней, ему, несомненно, нравилось с ней флиртовать, но он продолжал охоту на Ричарда, и когда они прибудут в Монкрифф, тому, возможно, придется отстаивать свою жизнь и честь в кровавом сражении с жаждущими мести горцами.
— Спасибо, Гавин, — сказала она, прежде чем удалиться в дом и закрыть за собой дверь.
Внутри было тихо. Даже чересчур тихо. Не было слышно ни плеска воды, ни скрипа щетины под бритвой, что заставило ее задаться вопросом, не заснул ли Дункан в ванне.
— Да, девушка, это действительно так, — произнес он из задней комнаты, перебив ее мысли звуками своего низкого и дразняще чувственного голоса. — Сегодня мы отправляемся на юг, к Монкриффу. Я не сомневаюсь, что тебя это чрезвычайно радует.
— Ну конечно, — откликнулась она, стараясь говорить как можно непринужденнее. — Хотя теперь, после теплой ванны, это интересует меня значительно меньше, — небрежно добавила она. — Мои силы полностью восстановлены, и я готова бросить вызов миру.
— Так же как и я, — отозвался он, расплескивая воду. — Должен признаться, что наслаждение, которое я испытываю, лежа в этой теплой воде, где меня окутывает аромат твоего нежного обнаженного тела, полностью исцелило мою головную боль.
Она подошла к занавеске, прислушиваясь.
— Так что будь начеку, девушка. Опасность, угрожающая тебе, велика, как никогда.
Ее сердце снова заколотилось, и она почувствовала злость на горца за то, что ему удается приводить ее в такое смятение. К тому же он делал это явно преднамеренно. В этом не было никаких сомнений.
— А знаешь, — продолжал он, — не могу не задаваться вопросом, о чем я только думал там, в форте, когда сорвал с тебя рубашку и так поспешно швырнул тебе юбку, приказав одеваться. Я упустил момент, не уделив тебе должного внимания.
Прижавшись ухом к занавеске и прилагая все усилия к тому, чтобы ее голос не дрожал и звучал ровно, она ответила:
— Я уверяю тебя, Дункан, что твои ухаживания не встретили бы с моей стороны благосклонности. Так что не стоит себя казнить. Ты ничего не упустил. Можешь быть в этом уверен.
Ответом ей был плеск воды. Вдруг дверь в домик распахнулась, и в комнату вошла Бет с корзинкой яиц в руках. При виде Амелии она остановилась как вкопанная. Подняв брови, женщина кивнула в сторону занавески, как будто сообщая, что совершенно точно знает, чем она занимается, и понимает — да, Дункан являет собой превосходный образчик мужской породы, и нет ничего противоестественного в том, что Амелии хочется взглянуть на него, пока он принимает ванну. Любая женщина на ее месте поступила бы точно так же.
Рассердившись на себя за то, что ее застали в столь неловкой ситуации, Амелия резко вдохнула.
Бет поставила корзинку с яйцами на стол и вышла. Дверь за ней захлопнулась, и поток воздуха шевельнул занавеску, отделяющую Амелию от Дункана. Между ней и стеной образовалась щель, словно подталкивая в нее заглянуть. В том смысле, что это можно сделать, возникни подобный соблазн.
Послышался громкий плеск, указывавший на то, что Дункан поднимается из воды.
Она быстро приложила глаз к щели и обнаружила, что с таким же успехом могла бы смотреть на великолепную статую из блестящей гладкой бронзы, изображающую, к примеру, выходящего из моря Нептуна. Вода серебристыми струями стекала по великолепной мускулистой фигуре Дункана.