Плененная грешником
Шрифт:
Я понятия не имею, что буду делать, но все должно быть лучше, чем быть пленницей этого человека.
Он медленно качает головой.
— Мир растопчет нечто столь хрупкое, как ты. Ты можешь в это не поверить, но этот дом, пребывание здесь со мной, – самое безопасное место для тебя.
Гнев и разочарование начинают клокотать в моей груди. Сжав челюсти, я поднимаю на него глаза.
— Ты принадлежишь к Священству, которое убило мою семью. Ты уничтожил все, что было мне дорого. Это последнее место
Уголок его рта приподнимается в опасной ухмылке, заставляя все мои мышцы напрячься.
— Не имеет значения, что ты думаешь, маленькая Роза. Пока тебе не исполнится двадцать один и у тебя не будет времени... — Он поднимает руку, проводя пальцем по линии моего подбородка. — расцвести, я буду принимать все решения за тебя.
Мои губы приоткрываются, чтобы возразить, но они закрываются, когда он добавляет:
— Потрать время на то, чтобы окрепнуть и оплакать свою семью.
Мою семью.
Я качаю головой, затем отворачиваюсь от него и смотрю на холодильник.
Я не хочу ничего из этого. Это безумие.
Как я переживу три года с этим человеком?
Доживу ли я вообще до своего восемнадцатилетия?
И если доживу, какое будущее ждет меня впереди?
— Ешь, Розали, — бормочет он с чем-то похожим на сострадание, смягчающим его тон.
Мои глаза снова устремляются к его лицу, но он по-прежнему выглядит как смертоносный глава Братвы, который может оборвать мою жизнь за долю секунды.
Когда я не двигаюсь, Виктор протягивает руку мимо меня и подтаскивает тарелку ближе. Он накалывает кусочек еды на вилку, затем подносит его к моему рту.
Моя кожа горит огнем, и я снова смотрю на холодильник.
— Я накормлю тебя силой, если придется, — предупреждает он меня.
Не желая, чтобы это произошло, мой подбородок дрожит, когда я беру вилку и запихиваю еду в рот.
Мудак.
Когда я проглатываю кусочек и накалываю еще еды на вилку, Виктор бормочет:
— Хорошая девочка.
Мгновенный гнев разливается по моим венам. Прежде чем я успеваю обдумать это, я хватаю тарелку и толкаю ему в грудь. Тарелка с громким стуком падает на пол.
Дыхание вырывается из меня.
— Я не твоя хорошая девочка . Не пытайся ставить меня в условия!
Вместо того, чтобы потерять самообладание, его лицо расплывается в улыбке. Он смотрит вниз на испорченную еду, прилипшую к его футболке и лежащую у наших ног, затем его взгляд переключается на меня.
— У тебя есть одна минута, чтобы навести здесь порядок.
— Можешь идти
Когда я пытаюсь проскочить мимо него, его пальцы обхватывают мой бицепс, и я прижимаюсь к его боку. Его лицо всего в дюйме от моего, когда он приказывает:
— Убери этот беспорядок, или я тебя отшлепаю.
Что?
На мгновение я разрываюсь между желанием убежать и сделать то, что мне сказали. Воздух становится невыносимо напряженным, затем мои плечи опускаются.
Когда Виктор отпускает меня, я хватаю рулон бумажных полотенец и, присев у его ног, собираю всю еду. Я выбрасываю это в мусорное ведро, но потом он говорит:
— Моя футболка сама по себе не почистится.
— Ты шутишь, — выдыхаю я, быстро сожалея о своей вспышке гнева, которая привела меня в это затруднительное положение.
Его глаза прищуриваются, глядя на мое лицо.
— Похоже, что я шучу?
Нет. Вовсе нет. Похоже, что ему требуется все его самообладание, чтобы не выполнить свою угрозу отшлепать меня.
Я хватаю еще бумажных полотенец, и мои щеки вспыхивают, когда я стираю еду с его футболки.
Когда я выбрасываю бумажные полотенца в мусорное ведро, Виктор берется сзади за свою футболку и стягивает ткань через голову движением, более горячим, чем все, что я когда-либо видела.
У меня отвисает челюсть, когда я вижу его грудь.
Иисус.
Точеный пресс и идеальный V-образный вырез, исчезающий в низко висящем поясе его спортивных штанов, мгновенно заставляют меня затаить дыхание.
Здесь так много татуировок.
Боже.
У Виктора на каждом плече нарисованы звезды, а в середине груди странный крест, сделанный из черепов с крыльями ангела по бокам.
От пупка до ткани виден темный ряд волос.
Мой язык высовывается, чтобы смочить пересохшие губы, и я чувствую вспышку паники в груди.
Конечно, сам дьявол будет выглядеть как чертов ангел.
Только потому, что он самый привлекательный мужчина, которого я когда-либо видела, не означает, что меня к нему влечет. Это было бы безумием.
Виктор Ветров – монстр, который убил мою семью и лишил меня всего, что я любила.
Мои глаза встречаются с его взглядом, и, видя, что он наблюдает, как я пялюсь на него, я бегу мимо него вверх по лестнице в свою спальню. Я захлопываю дверь и прижимаюсь к ней спиной.
Делая глубокие вдохи, я закрываю глаза и пытаюсь стереть из памяти образ его обнаженной груди и пресса.
Я ненавижу его.
Я так сильно его ненавижу.