Плененная королева
Шрифт:
– Строгие меры никогда не бывают популярными, – заметила Матильда. – Но иногда они необходимы. От твоих аквитанских лордов всегда одни неприятности. Ты должна это признать.
– Я напишу Генри! – кипела Алиенора. – Я буду возражать против его вмешательства в дела моего герцогства. Как он смеет!
– У него есть на это все права, – ответила Матильда. – Он твой муж и их герцог.
– Он должен был посоветоваться со мной! – бушевала Алиенора.
– Ему нет нужды это делать, – сказала Матильда.
Алиенора почувствовала, что свекровь радуется, видя ее бешенство. Она выхватила полученное письмо и
Получив ответ, Алиенора чуть не завыла от ярости. Генрих даже внимания не обратил на все ее протесты! В его послании не было ни слова оправдания или извинения. Он писал только о легатах, которые изо всех сил старались ублажить его, сообщали, что Папа согласился канонизировать короля Эдуарда Исповедника. Сам же он, продолжал Генри, все еще остается в Пуатье, где инспектировал строительство собора, и теперь знает, что ведется оно удовлетворительно. Возможно, ей будет интересно узнать, что он приказал построить новую церковь, новые городские стены, новые мосты, рыночную площадь, лавки. И что он перестраивает главный зал ее дворца, увеличивая в нем окна.
Сердце у Алиеноры стало как лед, словно на него положили камень. Генрих сделал все это, не посоветовавшись с ней, а от обсуждения более важных вопросов просто устранился. Неужели она вышла за него ради этого? Во что превратилось их совместное представление о будущем, их брак львов? Муж вел себя как предатель их брака и всего, что тот обещал. Она не могла вынести это! Вот, значит, где место королевы: лежать с новорожденной дочерью, когда сердце, с одной стороны, горит любовью к прелестному ребенку, а с другой – негодованием к ее отцу.
Глава 18
Байё, 1161 год
Генрих отправил послание, извещая Алиенору, что будет ждать ее в Байё. Туда она, исполненная негодования, и заявилась вместе с детьми и няньками, с радостью оставив заносчивую императрицу в Руане. Ожидая появления мужа и предчувствуя неминуемую ссору, Алиенора взяла маленького Генри и Ричарда и отправилась с ними в величественный собор Нотр-Дам, где им показали замечательную старинную вышивку, на которой было изображено вторжение короля Вильгельма в Англию в 1066 году. Вышивка висела в полукруглой части собора, и мальчики стояли перед ней, дивясь на маленькие, совсем взаправдашние фигурки воинов и лошадей, они с открытым ртом смотрели на сцены сражения, а потом с восторгом слушали рассказ Алиеноры об удивительной истории завоевания.
– Вот это король Гарольд [44] , которому стрела попала в глаз, – показывая на вышивку, сказала она. – А вот здесь он падает на землю, сраженный топором.
– Я, когда вырасту, стану рыцарем и буду убивать людей топорами! – хвастливо заявил Генри.
– Нет, это я буду их убивать! – в ярости воскликнул Ричард, желавший перещеголять Генри. Алиенору радовало, что у ее детей такие характеры.
– Вы оба будете рыцарями, – твердо сказала она. – Очень храбрыми рыцарями, как и ваш отец.
44
Гарольд II Годвинсон (1022–1066) – последний
Мальчики, успокоенные словами матери, принялись тайком толкать друг друга.
– Ну, хватит! – одернула сыновей Алиенора, видя, что на них, обмениваясь неодобрительными взглядами, смотрят священники. – Мы должны помолиться за безопасное возвращение вашего отца. – Она повела мальчиков в боковую часовню и поставила на колени, принуждая к тишине.
Муж и жена смотрели друг на друга с разных сторон. Генрих, возглавлявший свиту, прискакал во двор и спрыгнул со своего коня на подставку, рядом с которой его ждала Алиенора вместе с детьми под присмотром ее дам и рыцарями збмка.
– С возвращением, милорд, – сказала Алиенора, с безразличным лицом предлагая стремянной кубок с вином и дожидаясь, когда Генрих поприветствует ее.
Он коснулся губами губ жены, потом отошел назад и вопросительно посмотрел на нее. Лицо его было обветренным и загорелым, непокорные волосы подстрижены короче обычного.
– Миледи, – начал он, формально беря ее руку для второго поцелуя, – я рад тебя видеть и с нетерпением жду встречи с моей новорожденной дочерью.
Алиенора махнула рукой, и вперед вышла нянька с малышкой на руках. Сначала девочка внимательно разглядывала незнакомца, а потом на ее лице появилась беззубая улыбка.
– Ты у меня такая маленькая красавица, да? – пробормотал Генрих, беря девочку на руки и нежно прикасаясь губами к ее покрытой пушком голове. – Ты хорошо постаралась, – посмотрев на жену, смягчившимся голосом проговорил он. – Принцы встанут в очередь за ее рукой, если малышка не обманет обещания стать красавицей. Она твоя точная копия.
Алиенора принимала комплименты с едва заметной улыбкой.
– Войдите в дом, милорд, и подкрепитесь после путешествия, – официальным тоном сказала она, беря девочку и возвращая ее няньке.
Теперь вперед бросились другие дети, спеша поздороваться с отцом, а после шумной встречи они все вместе вошли в замок.
Потом, когда обед закончился и их чада улеглись спать, Генрих поднялся в спальню Алиеноры, где она подала ему крепкий сидр – яблоки в этой части Нормандии росли в изобилии.
– Настоящий напиток богов, – заявил Генрих. – Да он еще и возбуждает!
– Генри, нам надо поговорить, – начала Алиенора.
– Это верно, – тут же ответил он. – До архиепископа Руана дошли слухи. Его беспокоит воспитание маленького Генри.
– Правда? Это почему?
– Он обеспокоен тем, что наследник английского престола все еще живет с матерью и его образование до сих пор не началось.
– Я многому его научила! – возмущенно воскликнула Алиенора, сразу же ощетинившись и испугавшись того, что, видимо, собирался предложить Генри.
– Да, я знаю, но нашему другу архиепископу не это нужно. Он довольно пространно рассуждал о том, чем я отличаюсь от других королей. По его мнению, те грубы и невоспитанны. Он болтал о том, что на мою мудрость и осмотрительность повлияли книги, прочитанные мной в юности, и еще он сообщил, что епископы единогласно сходятся в том, что мой сын должен заняться книгами, дабы он мог стать моим истинным наследником.