Плененная во тьме

Робертс Дженнифер

Я посмотрела на Калеба. Он был примером того, в кого я превращусь, если позволю себе стать жесткой, безжалостной, поглощенной яростью и идеей мести.

Я не могла быть такой. Я не хотела быть похожей на него.

– Будет ли он дарить хоть часть того удовольствия, что дарил мне ты? Скажи мне, Калеб, расскажи мне все. Расскажи, чтобы я знала, во что ввязываюсь, и что у меня нет никаких шансов избежать этого. Так мне будет проще и понятнее. Так я смогу рассчитывать только на себя - и мне не нужен будет принц, который спасет принцессу.

Калеб

повернулся ко мне спиной, сжимая кулаки по бокам. Я даже не могла представить себе, какого хрена его так разозлило.

– Попытайся немного поспать.

Мои глаза были на мокром месте, но сейчас было не время для слез, не здесь, и не при нем. Я устала от слез, от слабости и неспособности контролировать свою собственную жизнь, - Мне лучше не спать. Я не хочу видеть сны.

Проведя рукой по своим слипшимся от пота волосам, я почувствовала, как что-то во мне стало ледяным и твердым.

– Пожалуй, я приму душ.

Калеб повернулся, и я сразу заметила, что выражение его лица стало не читаемым. Дискуссия окончена, и, думаю, мы оба с облегчением оттянули неизбежное. На время.

Он рассказал мне то, что я хотела знать, хотя и не должен был. Но это не принесло мне ожидаемого облегчения... не так, как я думала. Я полагала, что если я буду знать, для чего он меня держал, то смогу подготовить себя к предстоящему кошмару. Но...

Причина твоего расстройства не в этом. Ему нет до тебя никакого дела. Все, что он делал, было манипуляцией, чтобы заставить тебя плясать под его дудку. Каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждое его слово о том, что ты прекрасна - все было ложью. И ты купилась на нее.

– Я помогу тебе.

Очнувшись от своих мыслей, я посмотрела на протянутую руку Калеба. Мне хотелось сказать, что это, видимо, была шутка, как и каждое произнесенное им слово и те, что последуют за ними, но я боялась, что мой голос меня выдаст, обнажит бурлящие во мне девчачьи чувства.

Медленно, стянув с себя простынь своей здоровой рукой, я встала. Моя голова закружилась, а за ней, и все мое тело.

На долю секунды на лице Калеба отразилась испытываемая мною паника, но когда он меня поймал, наступило облегчение.

– Ливви, - сказал он мягко, держа своими руками мои дрожащие плечи, - позволь мне помочь тебе.

Приклеившись взглядом к коленям, я чувствовала, что мое лицо то бледнеет, то краснеет. Калеб тоже не отводил от меня глаз, и я не могла не чувствовать, как теряю почву под ногами... вместе с ним. Он только что назвал меня Ливви?

Учитывая все то, что между нами открылось, я уже не была уверена в том, что чувствовала от одной секунды к другой, и каждый промежуток времени пронизывался подозрением и сомнением, пропитавшись подо всем этим тонким слоем тоски. Калеб не был моим прекрасным принцем, но это не означало, что я должна была довольствоваться чем-то меньшим. Когда он протянул мне руку, я ее взяла.

Мы вместе вошли в ванную

комнату, и хотя это уже не было необычным явлением, но тот факт, что я была настолько сломлена и внутри и снаружи, делал эту ситуацию еще более унизительной. Под тяжестью бушующих во мне эмоций, моя решимость треснула.

– Что случилось?
– спросил Калеб, но в ответ я только замотала головой, не отрываясь взглядом от пола.

Он встал передо мной и несколько мгновений просто смотрел на меня.

– Если я переживу все это, я не смогу вернуться обратно. Мне нужно будет двигаться дальше, но я не знаю, что это значит.

Сделав паузу, я чувствовала себя так, словно находилась под наркозом. Мне нужно было собраться и найти способ не сломаться.

– А ты?

Калеб ничего не ответил, но его молчание ничего не значило.

Обняв меня, как он делал много раз до этого, он сильнее прижал меня к себе. Я знала, что его объятия были не более, чем утешающая ложь. Приближался конец. Конец этим моментам между ним и мной, когда эта ложь ощущалась чем угодно, только не ложью. Все равно больше у меня ничего осталось.

Моя свободная рука висела вдоль туловища, а вторая покоилась в своей повязке, но было приятно, когда тебя обнимают, даже если ты и не активный участник этих объятий.

Он начал понемногу отстраняться, но я пока не была готова встретиться с ним глазами, поэтому шагнула ближе, прося его без слов подождать еще немного. Чуть дольше удерживая меня в своих объятиях, он целомудренно поцеловал меня в макушку.

– Сколько времени у меня есть, Калеб? Сколько времени у меня есть, прежде чем ты оставишь меня?

Прежде чем заговорить, Калеб несколько раз откашлялся, и когда он сделал это, его голос дрогнул.

– Несколько месяцев.

Прежде чем я успела обрадоваться своей отсрочке, он поспешно добавил, - Предполагалось, что со мной ты должна провести шесть недель и более половины срока уже прошло. У нас осталось не так много времени.

Он прижался ко мне, и я позволила ему. В то время, как он продолжал что-то говорить, я на мгновение задумалась над значением его слов.

Я была вдали от дома около трех с половиной недель. Больше трех недель. Я не могла выразить словами это глубокое одиночество от понимания того, что я пропала почти на месяц. Все это время я была изолирована от общества и находилась только с одним человеком. Никто меня особо не искал - и вряд ли будет.

– Есть ли другой способ...

– Нет.

Я замолчала. Его тон был безапелляционным. И мне стало интересно, неужели он был таким, потому что рассматривал подобную возможность, и думал о том, чтобы уберечь меня от этой участи?

Я должна была верить, что да. Мне хотелось надеяться на то, что он заботился обо мне настолько, что задумывался над этим. Я должна была; потому что это была единственная надежда, которая помогла бы мне пережить эту ситуацию, и какая-то часть меня была уверена в том, что это правда.