Плененные любовью
Шрифт:
– Адам! Помоги мне!
Пораженный этим мучительным криком в самое сердце, Адам быстро выпроводил всех из комнаты – правда, Роберта ему пришлось силой уводить от кровати Аманды.
Аманда пыталась удержать ускользавшее сознание, старалась сосредоточиться на склоненной над ней высокой фигуре. Наконец она увидела совершенно ясно добродушное загорелое лицо, густые светлые волосы и зеленые глаза, полные тревоги и сочувствия. Огромная волна облегчения смыла на время боль, терзавшую ее несчастное тело.
– Адам, – слабо прошептала она, касаясь рукой его прохладной щеки, – пожалуйста, не бросай
Чувствуя, что снова теряет сознание, она еле услышала его глубокий, полный любви голос:
– Аманда, милая моя, я никогда тебя не брошу!
Все, что творилось в последующие часы, запомнилось Аманде как бесконечная пытка болью, перемежаемой видениями смеющегося, счастливого Ч и игу. Однако стоило ей в бреду хоть на миг поверить, что он действительно жив, как тут же возвращалась жуткая картина его гибели, а с ней муки и боль. Эта боль вырастала настолько, что Аманда в отчаянии принималась звать Чингу и умолять его о помощи – только ради того, чтобы вновь пережить его смерть, чтобы заглянуть в навеки потухшие черные глаза. И она опять кричала от ужаса, обращаясь к тому единственному источнику силы, что оставался у нее в этом мире.
– Адам, Адам, – рыдала ома, – где же ты? Почему ты не пришел ко мне?
И тут же где-то рядом откликался знакомый голос, проникавший даже сквозь боль и бред:
– Я здесь, милая Аманда! – И он ласково повторял, возвращая ее из бесконечного кошмара: – Я здесь, я здесь…
В ответ на потрескавшихся бледных губах мелькала такая слабая улыбка, что в груди у него все переворачивалось. Он гладил ее лицо и уговаривал:
– Аманда, осталось совсем немного, и твой ребенок увидит свет. Постарайся еще чуть-чуть!
Она вздрогнула от потрясения. Так вот в чем дело! Ну конечно! Это же сын Чингу просится на волю! От восторга она даже забыла про боль. Все тело напряглось в последних потугах, а маленькая рука с неожиданной силой сжала до боли руку Адама – так велико было ее желание выполнить клятву, данную Чингу. Внезапно наступило облегчение, и сразу раздался чей-то крик. Аманда подняла глаза на измученного Адама:
– Это мальчик? Адам, это мальчик?
Адам кивнул:
– Да, Аманда, это мальчик.
Ее бледное лицо порозовело, и она воскликнула звонким, ясным голосом:
– Чингу, у нас родился сын! У нас родился сын!
Ее глаза закрылись, и Аманда заснула, а Адам еще долго не в силах был отвести зачарованный взор от юной белокурой красавицы. Густые пряди прилипли к потной щеке, и капельки пота окружали нежные губы, так трогательно приоткрытые во сне.
Адам ласково отвел с ее лица влажные волосы и вздрогнул – так сильно вспыхнули в нем любовь, нежность и острая, жгучая ревность к человеку, чья жизнь всего несколько часов назад окончилась на сырой земле в лесу. Не в силах долее сдерживаться, Карстерс просунул руки под легкое неподвижное тело лежавшей перед ним красавицы и прижал ее к груди, застонав от наслаждения. Но уже в следующий миг он испугался, что сделает ей больно, осторожно опустил ее обратно на подушку и тут же почувствовал неясную тоску и тревогу. Да, отныне ему не знать покоя, даже если придется расстаться с ней хоть на миг! Устало прижимаясь лбом к ее плечу, он заставил себя наконец посмотреть правде в глаза и
Адам сосредоточенно смотрел на извивавшееся в колыбели крошечное человеческое существо. Младенец, закутанный в кусок простого белого полотна, был чрезвычайно мал, однако полон силы и желания жить, постоянно удивлявших Адама. Личико стало еще более красным от усердия, с которым малыш сосал свой бронзовый кулачок, живые глаза были угольно-черными, а волосы на голове – густыми и темными. Как сильно он походил на своего отца! И сердце Адама в который уже раз тоскливо сжалось от сожаления и зависти. У этого младенца должны были быть светлые волосы и голубые глаза. Это должен быть его сын!
Адам совершенно обессилел от своих терзаний из-за ребенка, невольно являвшегося живым воплощением всего, что он потерял, – слишком бросались в глаза индейские черты. И Адам с отчаянием думал, что это из-за него теперь Аманда лежит в горячке, на грани между жизнью и смертью.
Он завороженно следил, как крохотный кулачок медленно опустился на пеленку, а черные глаза утомленно закрылись – видимо, малыш устал без толку сосать свою ручку. А в следующий миг нежные тонкие губки вдруг сложились в такую знакомую улыбку – и даже удивительная ямочка появилась в уголке рта. На Адама словно снизошло озарение: в спящем младенце он узнал Аманду, и в душе впервые шевельнулось новое чувство.
Ну конечно! По мере того, как Адам осознавал посетившую его догадку, это незнакомое чувство разрасталось, заливая сердце горячей волной. Ведь этот ребенок – плоть от плоти и кровь от крови ее, Аманды, так разве можно его не любить? Неловко склонившись над колыбелью, этот большой, сильный мужчина осторожно поднял на руки спящего малыша и невольно улыбнулся тому, что почувствовал, прижимая к груди живое невесомое тельце. Он ласково прижался щекой к бархатисто-нежной щечке младенца и зашептал в малюсенькое розовое ушко:
– Да, малыш, ты родной сын Аманды, и я всегда буду любить тебя, потому что люблю ее. А еще я обещаю, что однажды ты станешь звать меня отцом.
И словно в ответ на эту клятву маленький человечек улыбнулся ему.
Рожденный Амандой ребенок рос крепким и здоровым. Трагические обстоятельства, сопутствовавшие его появлению на свет, нисколько не ослабили поразительную волю к жизни-в отличие от матери, угасавшей прямо на глазах.
Те немногие близкие люди, что присутствовали при родах, не могли не нарадоваться на живого, энергичного малыша, и тем больнее было им наблюдать за лихорадкой, терзавшей тело его беспомощной матери.
Судьба Аманды мало кого интересовала в форте Эдуард. Главное – о ней согласился заботиться доктор Картрайт, грузный мужчина, давно разменявший шестой десяток, чьи руки, несмотря на возраст, вполне сохранили профессиональную ловкость и чуткость. Его привели к Аманде сразу же, как только Адам принес ее в форт, и хотя сама роженица даже не знала о его существовании, почтенный эскулап принимал живейшее участие в родах. Действия доктора Адам оценил как спасение жизни Аманды – благодаря им удалось остановить сильное кровотечение, открывшееся после долгих и тяжких родов.