Пленница Белого Змея
Шрифт:
Эрик махнул рукой.
— Не обеднею. Зато моя голова при мне, — беспечно ответил он.
Брюн молчала, задумчиво крутя в пальцах сорванный василек и стараясь занимать как можно меньше места. Ей хотелось, чтобы братья совсем не обращали на нее внимание. В сумочке, которая сейчас лежала в высокой траве, скрывался продолговатый футляр — его вчера принес какой-то оборванец с нервно бегающими глазками. По счастью Эрик и Альберт покинули их конспиративную квартиру в «Сипухе», Брюн была одна — открыв футляр, она вскрикнула от ужаса,
К посылке прилагалась записка — ломкие буквы, написанные будто бы пьяной рукой, прыгали по листку. Трудно писать каллиграфическим почерком после допроса третьей степени.
«Дорогая Брюн!
Ты одна из немногих, кто знает мою настоящую историю. Эти бриллианты я подарил Аурике незадолго до того, как ее убили про приказу королевы Аврении. Пусть они принесут радость хоть кому-то.
Ты еще будешь счастлива. Я в этом уверен.
Берегись младшего змееныша. Он опасная тварь.
Д.Т.»
Брюн закрыла футляр, спрятав сияющие камни, и дала себе слово, что Эрик никогда не узнает об этом подарке из могилы. Сейчас, глядя на подготовку к казни, она не испытывала ничего, кроме пронзительной жалости к человеку, жизнь которого была разрушена, а месть не смогла ничего исправить.
Она даже свершиться не смогла, эта месть. Принцу Патрису стало лучше, придворные медикусы и артефакторы уверяли, что теперь с его высочеством все будет в порядке. Дерек Тобби умрет напрасно. Она видела его смерть, но не смогла остановить.
Зеваки вдруг заорали, заголосили, и в толпе замелькали голубые мундиры солдат внутренних войск. То ли государыня боялась, что Тобби сумеет сбежать в последний момент, то ли не хотела, чтоб его прибили благодарные сограждане, не дожидаясь казни.
— Везут, — лениво сказал Альберт, лузгая семена поднебесника. — Сейчас все кончится. Четверть часа, не больше.
Над толпой парили золотые шары. Утром Альберт рассказал, что над ними работали почти все столичные визуалы — шарам следовало показывать в королевских покоях все, что происходит сейчас над рекой. Аврения не отходила от больного сына, но, разумеется, не могла пропустить казнь врага, которого она так и не смогла укротить.
Зачем она приказала убить Аурику? Брюн не переставала об этом думать.
— Ведут, — с искренним сочувствием произнес Эрик, и Брюн увидела, как на помост вытолкнули белую фигурку бывшего министра. Отсюда он казался совсем маленьким. Вдруг стало тихо-тихо: смолкли зеваки, минуту назад оравшие, как оглашенные, даже ветер успокоился. Внизу едва слышно шелестели волны, бившиеся о камни. В этом месте традиционно казнили преступников, сбрасывая их со скалы — Аврения приказала на всякий случай набросить на шею Тобби петлю. Брюн не сразу поняла, что на глаза навернулись слезы.
— Желаешь ли ты умереть сыном Господа или отступником? — донесся до нее голос палача. Тобби что-то ответил, но его слов, похоже, не расслышали даже те, кто
В эту минуту — Брюн готова была поклясться — Тобби посмотрел туда, где стояла их троица. А потом — в этом она готова была поклясться тоже — узнал их и улыбнулся. Брюн не могла в точности рассмотреть эту улыбку, но она была уверена, что в эту минуту, стоя с петлей на шее, Дерек Тобби улыбается.
И эта улыбка не сулит его врагам ничего хорошего.
Потом палач резко толкнул его в спину, и над обрывом разнесся общий вздох зрителей, испуганно подавшихся вперед. Тобби сорвался с помоста, петля затянулась, и бывший министр несколько раз вздрогнул и обмяк, словно сломанная кукла.
Брюн вскрикнула и закрыла лицо ладонями.
Все было кончено.
Палач выждал несколько минут, а потом перерубил веревку одним ударом тяжелого клинка, и мертвец рухнул вниз и ушел под воду. С людей словно спала пелена: все закричали, заговорили, кто-то показывал вниз, кто-то уже спешил к палачу — забрать кусочек веревки. По поверью веревка висельника спасала от несчастной любви.
— Там водоворот внизу, — устало сказал Эрик. — Тело затягивает… и все.
— Ты был прав, — сказала Брюн. — Тут должен быть кто-то, кто не ненавидит.
— Но и благодарить нам его не за что, — подал голос Альберт. — Надеюсь, с принцем обойдется без последствий. Дурак на троне никому не нужен.
«Берегись младшего змееныша», — вспомнила Брюн и сказала:
— А я? Заказчик умер, эксперименты уже не нужны.
Эрик обернулся и посмотрел на Брюн так, словно впервые ее увидел. В его взгляде было горькое удивление.
— Один раз мы уже вырвали тебя из отчего дома, — произнес он. Альберт молчал, старательно глядя в сторону: сейчас решение принимал старший брат, и его мнение не требовалось. — Теперь, я думаю, ты сама можешь решить свою судьбу так, как сочтешь нужным. Я, конечно, хочу, чтоб ты осталась. Ты мне нравишься, Брюн, — Эрик сделал небольшую паузу, словно его пугало то, что он говорил. Похоже, он давным-давно никому не признавался в своих симпатиях. — Ты мне очень нравишься. Но решать тебе. Я приму и поддержу любое твое решение.
Брюн молчала. Смотрела туда, где в темном омуте навеки сгинул Дерек Тобби. Ей было одновременно страшно до одури и очень грустно.
— В качестве кого я могу остаться? — едва слышно спросила она. Сейчас Брюн было очень важно, чтоб Эрик дал нужный ответ — или хотя бы не увильнул от ответа. Альберт одобрительно хмыкнул.
Эрик вздохнул.
— В качестве моей гостьи и близкого человека нашей семьи, — откликнулся он, и это прозвучало, как пощечина.
«А чего ты хотела, дорогуша? — сварливо осведомился внутренний голос. — Что он сейчас отряхнется и поведет тебя к алтарю?»