Пленница бунтаря
Шрифт:
Меня замутило. Возникло жгучее желание прыгнуть в сторону и бежать, пока хватит сил, провалиться в болото, лишь бы не участвовать в нелепой сцене. Но вместо этого я начала медленно оседать на Тимоху, а тот бережно прислонил меня к стволу старой березы. Опустив голову, я теребила распадающуюся под пальцами корку, потом добралась до рыхлой мякоти. Немного отвлеклась.
Тимоха крутился рядом, стаскивал с меня кроссовки и растирал озябшие ступни. Да еще с добрым приговором:
– Прости, что вчера сучкой назвал. Ты, вроде, не плохая девчонка, просто сама не знала с кем связываешься.
Мирон ему приказал поухаживать или личная инициатива, не стала разбираться, занимало другое.
– А чем вы лучше Демида?
– Сравнила шкодливого кошака с вольной рысью! Мы девушек не насилуем, пленных не пытаем, – мрачно ответил Тимоха.
– Сразу убиваете? – не сдержалась я, вспомнив о неясной участи медика Егора и Петра.
– Нет. Сначала в бане моем, – прозвучал спокойный ответ над моей тяжелой головой, а следом мне на колени упали тапочки из бересты с тканевой подложкой.
– Оденешь, немного передохнем и топаем дальше.
Я не могла Мирону прямо в глаза смотреть, а тем более возражать, но одну просьбу тихо изложила:
– Мне надо в туалет.
– Кустов полно в округе, Тим проводит.
Все же мне с Тимохой повезло, паренек деликатно стоял в сторонке и комментировал происходящее на поляне, пока я решала свои личные дела.
– Наш-то с Царем подарками обменялись. Мне бы тоже харч не помешал, отощал у твоего женишка в сарае. Сейчас поедим.
– Кровушки оленьей?
Притоптывая по моховой подстилке новыми обутками, я чувствовала себя гораздо лучше, даже успела волосы потуже переплести и спрятать косу за ворот толстовки.
– А ты шутница, – похвалил Тимоха. – Думаю, поладим.
– Разве я для тебя не враг?
– Да какой из тебя враг, в чем только душа держиться! Не-е, я девчонок обожаю. У нас их мало теперь, каждая в цене. Посмотреть и то радостно, вы же совсем другие, не то что мы.
– Почему мало?
– Молодежь увезли или кто сам сбежал, когда тут объявили об эпидемии. Одни ветхие старушонки остались по лесам да всякая чепуха повылазила на свет, не пойми кто – люди… тени… бабайки…
Тимоха открыто посмеивался над моим испугом. Но у меня остались очень серьезные вопросы.
– А кто этот царь, с которым сейчас Мирон общается?
– Да комарье-переростки, мы их замокишами зовем, а Мирон каждого уважительно дядей Мокеем величает, они и рады. Я же говорю, дури полно в лесах. Слабому недолго заморочиться. Но наш-то каждого видит насквозь, правильные подходы знает. Даш, ты чего белая опять? Посиди тут, хорошо? Я принесу водички.
После теплого отвара на брусничном листе я согрелась, но теперь неудержимо манило спать. Тимоха сбегал к костру и притащил мне на лопухе кусок черной обгоревшей лепешки. Я сначала отказалась, а потом рискнула кусочек попробовать и поняла, что это слипшиеся ягоды и зерна, вроде доморощенного мюсли. Сытное лакомство со вкусом овсянки и земляники.
Тимоха уплетал рядом свою порцию, так окончательно поняла, что ему поручили за мной следить. Держался он бодро, будто каждый метр дальше от лагеря Демида возвращал былые силы, даже ссадины на лице поблекли. Но, приглядевшись, я догадалась, что они смазаны белесой мазью с голубыми вкраплениями.
– Как здесь с лекарством вообще? Травками лечитесь по старинке?
Тимоха облизал пальцы, измазанные в ягодной размазне, довольно причмокнул.
– Хорошо, но мало. Ничего, на Лобной заставе наедимся от пуза. А тебе лекарства зачем?
– Да на всякий случай. Вдруг пищевое отравление или воспаление легких. Вот помру и нечем будет Демида шантажировать. Мирон ведь для этого меня забрал? – голос мой предательски дрогнул в конце вопроса.
– Не помрешь! – уверенно заявил Тимоха, – В Плетнищах сохранился больничный пункт, при нем склад с препаратами, все как положено, в холодильнике хранится.
– Значит, с электричеством нет проблем?
– Фобия же достаточно… – начал Тимоха и вдруг спохватился, что лишнего сболтнул:
– А ты зачем спрашиваешь?
– Я должна знать, куда вы меня ведете.
Тимоху мое оправдание почему-то задело, он вообще был по натуре подвижный, не мог на месте сидеть. Вот и сейчас вскочил на ноги, отряхнул штаны и сердито глянул на меня.
– Ничего тебе знать не надо, сиди – лопай припеку, а не нравится мне отдай. Я не наелся.
Эх, я к тому времени уже распознала в хрустящем кусочке земляничную сладость, жалко было делиться вкуснятиной. И все же разломила корявую пластинку неровно, отдала ему большую часть с присохшими стебельками травы.
– Тима, сколько тебе лет? Я свой возраст скажу, если хочешь, и про свое время в подробностях.
– Ну тебя, еще заболтаешь не хуже бабы Доры. От нее недавно последний чайник удрал, Мирон обещал в Темени новый достать. Жалко бабулю, родни у нее тут нет, нам приходится поддерживать.
У меня веки смыкались, я свернулась в клубочек и уронила голову на колени, а столько еще хотелось выяснить.
– Тима, как тебя поймали люди Демида? Почему Мирон не защитил?
– Сам виноват, полез куда не велено раньше срока. Мы к Демиду собирались заглянуть после Темени. Еще раз предупредить… Ты спишь? Это зря, сейчас Мирон позовет. На болоте нельзя сильно расслабляться.
– А то комариный царь укусит? – пробормотала я.
– Может и чего похуже случиться.
Я старалась храбро держаться, подшучивать над своими страхами, но глаза с тревогой следили за сутулой фигурой в потрепанном балахоне. Мирон сидел на коряге у трона, запросто беседовал с монстром, держа в руке кость с остатками мясо. Еще одно детище аномальной зоны.
Ух, ты! Антип притащил целое корыто с едой, мелкие мокиши тут же налетели – загудели, ожидая царского позволения начать пир, над поляной завис запах сочного жаркого. А нам сунули постные ломтики. Разве это справедливо? Впрочем, мне сейчас не до шашлыков.