Пленница французского маркиза (Книга 1)
Шрифт:
Чуть поодаль от скамьи виднелся крутой обрыв, с которого открывался великолепный вид на небольшую равнину. Края её, подобно загнутому вверх языку, тоже переходили в скалистый холм.
И вот на этом холме - Софья даже привстала от неожиданности возвышался тот самый замок, который однажды привиделся ей в некоем видении.
Оно и до сих пор помнилось во всех подробностях, каковые странным образом совпали наяву. И эти ряды окон, увитые плющом, и та круглая башня с зубцами. Княжна поняла, что больше не сможет просидеть здесь спокойно, созерцая
– Пойдем-ка!
– скомандовала княжна Агриппине и, не дожидаясь от неё привычного вопроса: "Куда?", подобрала юбки и почти побежала вниз по лестнице.
– Лезли, лезли, а теперь опять вниз спешим, - бурчала сбегавшая следом за нею Агриппина: поистине, эту девку ничем не исправишь. Никакого почтения к желаниям своей хозяйки!
– Куда хоть мы торопимся, не скажете, ваше сиятельство?
– Замок видишь на той стороне равнины?
– Как не видеть! Он тут один такой.
– К нему мы и торопимся.
– Вы знаете, кто там живет?
– Пока нет, но надеюсь это выяснить.
– Разве не вы, Софья Николаевна, хотели сперва разузнать, какой трактир - или гостиница - здесь самые лучшие, а потом уже бегать по Дежансону будто заполошные?
– Погоди, этот пустяк может подождать, - с досадою отмахнулась от неё Соня.
– А замок, вы думаете, может исчезнуть из глаз?
– ехидно осведомилась Агриппина, впадая в свой привычный тон.
– Тебе-то что за дело?!
– Софья опять стала злиться на непокорную горничную.
– Для чего я взяла тебя с собой? Чтобы выслушивать твое ворчание? Ишь, дуэнья новоявленная!
– Не знаю я этого вашего слова, а только Григорий Васильевич сказывали, чтобы я с вас глаз не спускала!
– продолжала упрямица.
– Следи, говорит, Агриппина в оба. Город Дежансон - курортный, туда люди всякие приезжают. Возможно, и живут там вовсе не ангелы. Я, говорит, постараюсь долго не задерживаться, а до тех пор ты при Софье Николаевне должна быть вроде надзирателя, а вовсе не этой вашей ду... дуэни!
– Дуэнья - это надзиратель и есть. А вот что ещё за Григорий Васильевич такой?
– Соня перехватила ручку зонтика и направила его на Агриппину.
Та остановилась и с недоумением посмотрела на свою хозяйку.
– Вы уже забыли, ваше сиятельство? Григорий Васильевич - это господин с длинной и трудной фамилией, что ехал с нами от Петербурга.
– Тредиаковский его фамилия, - буркнула Соня, - только не пойму, чего вдруг он стал с тобой откровенничать?
– Видать, вы, Софья Николаевна, ему глянулись, вот и беспокоится.
– Глянулась! Он не просто беспокоится, он прямо намекает на какую-то опасность, будто я не в курортный город приехала, а в лес, полный диких зверей... ежели, конечно, ты не переврала его слова.
– Ни словечка не пропустила, вот те крест.
– Ладно, ладно, ещё в ноги упади!
Соня злилась не столько на Агриппину, сколько на себя: не останови та её, она уже была бы возле замка. Ишь, удумал Тредиаковский - пугать её неизвестно чем! Теперь вот глупая княжна топчется на месте, не может решить: то ли ей искать гостиницу и оставлять в ней письмо для Григория, то ли пойти к замку и узнать, кто все же в нем живет?
– Хорошо, - наконец решила она, - давай сначала найдем гостиницу. Вот только у кого бы нам о ней спросить.
– А зачем спрашивать?
– пожала плечами Агриппина.
– Я узнала у Жавотты: лучшая гостиница в Дежансоне - "Золотой лев". И она как раз по пути к этому вашему замку!
– Положим, он пока не мой, - задумчиво проговорила Соня, - но чует мое сердце, мне его никак не миновать!
Перед гостиницей "Золотой лев" болталась на ветру железная вывеска стоящий на задних лапах лев, в лапах сжимающий не то большое яблоко, не то маленький мяч. Вывеска была покрашена бронзовой краской и производила весьма внушительное впечатление. Как, впрочем, и сама гостиница, выстроенная из природного белого камня, с большими окнами, широкой мраморной лестницей и двумя каменными львами по обе стороны от нее.
В большой зале, почти такой, как в доме старушки-Альфонсины за большой деревянной конторкой сидел человек, и перед ним лежала толстая тетрадь. За его спиной на гвоздиках, под каждым из которых красной краской была нарисована какая-то цифра, висели ключи с огромными деревянными набалдашниками.
– Мадемуазель, - человек приподнялся навстречу Софье, - ежели вы насчет комнаты, то к огромному сожалению должен сказать, что у нас нет мест.
– Нет, спасибо, - сказала Соня, - с жильем мы устроились. Не могу я обратиться к вам с просьбой?
– Пожалуйста, - разулыбался мужчина, - для такой красавицы я сделаю все, что в моих силах.
– На днях в Дежансон должен приехать один мой знакомый. Не могу ли я оставить у вас для него письмо?
– Можете, мы с удовольствием выполним вашу просьбу. Письмо у вас с собой или вы хотите его написать?
– Если у вас есть перо и бумага...
– У нас все есть, - отозвался администратор, подвигая Соне стул.
Она набросала для Тредиаковского всего несколько строк:
"Я остановилась в доме Альфонсины де Шовиньи. Первый день решила посвятить осмотру города. Сейчас идем с Агриппиной к самому красивому замку Безансона. Княжна Астахова".
Она запечатала письмо своим перстнем и передала гостиничному мэтру со словами:
– Вот письмо. И плата за его хранение, - она положила на конторку несколько мелких монет, которые по её знаку вынула из сумочки Агриппина.
– Что вы, не надо, это же такой пустяк, - запротестовал тот, но деньги в карман смахнул.
– Благодарю вас, мадемуазель, желаю приятного отдыха в нашем городе!
Он опять привстал со стула и поклонился ей.
– Последний вопрос, - уже уходившая Соня остановилась и спросила.
– Вы не подскажете, чей это замок недалеко отсюда, на холме?