Пленница сновидений
Шрифт:
— А как мисс Пич? Что она думает об этом?
Судя по выражению глаз Леоноры, мисс Пич отводилась роль простая и понятная — делать то, что хочет папа. Вполне справедливая мысль для любимой дочки. Но спросить все же следовало.
Однако немедленного ответа Марина не получила.
— Наверно, плита уже раскочегарилась, — предположила девочка.
— Наверно, — согласилась Марина.
Они взяли траву и вернулись на кухню. Из духовки струилось приятное тепло. Леонора посмотрела на плиту с жадным ожиданием, а Марина — с облегчением.
Они
— Думаю, мисс Пич еще не знает, — сказала девочка. — Пока не знает.
Марина посмотрела на старые настенные часы. С тех пор как он уехал, прошло четыре часа. За это время мисс Пич могла бы узнать о Франсуа Рожье много интересного… Прекрати, прикрикнула она на себя. Нельзя так легкомысленно относиться к серьезным вещам.
Она положила нарезанный хлеб на сковородку, и тот громко зашипел.
Марина с любовью посмотрела на глянцевую головку Леоноры, вдруг вспомнила про свое давешнее гадание на картах, и у нее сжалось сердце. Леонора и Франсуа полетят в Нью-Йорк смотреть на то, как ее мать и его жена свяжет себя с чужим человеком. Это событие важное. Так сказали карты. А для Леоноры оно значит очень много.
И это тоже прекрати, гневно сказала себе Марина. Карты не имеют силы. Они ничего не могут сказать. Все, что они могут, это обольстить душу человека. Они лукавы и капризны. Но, в конечном счете, бессильны.
Она приподняла ножом кусочки хлеба и проверила, не подгорают ли края.
— Готово? — жадно спросила Леонора.
— Почти. Теперь недолго.
Свободной рукой Марина обняла ее за плечи, и девочка прижалась к ней.
Нет, карт нечего бояться. По-настоящему следует бояться только собственного ума. В те дни, когда она давала «консультации», карты прилетели по воздуху, укоренились в ее мозгу и отравили страстью к предсказаниям. Будь они прокляты!
— Ммм, — промычала Леонора, нюхая воздух. — Не могу дождаться, когда будет готово!
Риск придерживался того же мнения. Он сидел у духовки, высоко задрав нос, и морда у него была глупая и блаженная.
По кухне распространялось тепло и окутывало их как фланелевая ночная рубашка.
Внезапно Марина вспомнила крошечную сельскую больницу, где она в пятилетнем возрасте лечилась от краснухи. На стене висели тарелка и гобелен с розовой каемкой, в центре которого красовалось старательно вышитое темно-синими нитками ободряющее послание. Марина видела это послание так ясно, словно гобелен висел у нее перед глазами:
Грех предосудителен, но все будет хорошо, и все будут хороши, и весь мир будет хорош…
Леди Джулиана Нориджская, 1343–1413.
Глава 14
Зоя
Когда Франсуа приходил, чтобы провести с ней несколько коротких часов, она смотрела в его смуглое лицо древнего жреца и понимала, почему обыкновенные здравомыслящие люди сходят с ума от любви, бросают дом, семью, отказываются от карьеры и даже начинают войну.
Казалось, с ним творится то же самое. Обнимая ее, Франсуа ощущал уверенность в будущем и знал, что они будут вместе до конца дней. А когда он смотрел в ее чудесные лучащиеся глаза, то видел в них отражение собственной любви. Это разжигало в нем желание и доставляло незнакомое доселе удовлетворение.
Но Зоя не желала думать о будущем. Она жила сегодняшним днем и мечтала только об одном: быть с ним. Все прочее для нее не существовало.
Франсуа это было приятно и в то же время слегка раздражало. Сам он был человеком действия.
— Что будем делать? — спросил он однажды вечером, когда прошло несколько волшебных недель взаимного узнавания.
Они ужинали у Зои. Точнее, Франсуа предпринимал отчаянные попытки отведать тщательно приготовленного Зоей жареного цыпленка, но оба были возбуждены, томились от ожидания и не могли проглотить ни кусочка.
Зоя положила вилку, тряхнула головой, отбрасывая волосы со лба, и улыбнулась.
— Делать? То же, что делали до сих пор. Любить друг друга.
— Ах, Зоя, любовь моя! Ты такая честная, такая прямая! — Франсуа наклонился через стол и поцеловал ее в губы. — Если бы ты знала, как мне в тебе это нравится… Но мы должны решить, как жить дальше.
Он протянул руку и сжал ее кисть.
Зоя не хотела думать ни о будущем, ни о прошлом. Ей было достаточно и того, что этот удивительный человек, сумевший наполнить ее мир светом и заставить забыть все остальное, в данную минуту находится рядом.
— Нужно сказать Леоноре, — заметил Франсуа.
Внезапно его глаза стали суровыми.
— Кажется, Леонора и так все знает, — тихо ответила Зоя.
— Да, она очень чувствительный ребенок. Но нужно быть реалистами, Зоя. Мы должны сказать ей правду и сообщить, что собираемся делать дальше.
— Давай немножко подождем, ладно? Ведь нам всем так хорошо! — взмолилась Зоя.
Один из выходных они неизменно проводили втроем. Гуляли, ходили по магазинам, играли, смотрели телевизор или слушали музыку. Франсуа готовил таявшие во рту ленчи и ужины, и они ели за столом на кухне. Им было тепло, уютно и спокойно. Впервые в жизни у Зои была настоящая семья.