Пленница сновидений
Шрифт:
— Можно сказать Зое про маму?
Марина смотрела на серьезного, сосредоточенного ребенка и чувствовала, что на глаза наворачиваются слезы.
— Конечно, можно.
Догадываясь о том, какая страшная сцена разыгралась между Франсуа и Зоей вчера вечером, Марина серьезно сомневалась, что Зоя сможет прийти в школу. Для этого требовались чрезвычайная преданность делу, железные нервы и смелость.
Они с Леонорой шли в школу. Дорога занимала всего десять минут, но приходилось подолгу стоять на перекрестках, потому что движение было сумасшедшее.
Марина крепко держала девочку за руку и не сводила с нее глаз. Казалось, Леонора крепилась и все понимала. Но дети реагируют на смерть не так, как взрослые. Дети верят в волшебство, в сны и фантастические перевоплощения.
Однако у Марины было странное чувство, что Леонора, предложившая магический способ воскрешения мамы и получившая отрицательный ответ, испытала облегчение. Ох, бедная Поппи, думала Марина. Ты ушла, чтобы начать новую жизнь. И из-за этого потеряла ребенка.
У школьных ворот Леонора подставила лицо для поцелуя.
— Папа всегда целует меня в обе щеки. Сначала в ту, а потом в эту.
— Потому что он француз, — ответила Марина, с удовольствием выполняя указания Леоноры.
— А потом я целую его, — сказала Леонора и уткнулась носом в щеку Марины.
— Я зайду за тобой днем, — сказала Марина.
Леонора шагнула в сторону школы, потом вернулась, с неистовой силой обняла Марину и, наконец, ушла.
Марина медленно шла домой, вытирая глаза и шмыгая носом.
Франсуа вернулся только в восьмом часу вечера, усталый, но спокойный. Он обнял Леонору и положил руку на плечо Марины.
— Мы приготовили ужин, — сказала Марина. — Только благодаря указаниям Леоноры, потому что мне могли бы дать приз как худшей стряпухе на свете.
Она пыталась поднять ему настроение. Но Франсуа это напомнило о Зоином признании в неумении готовить и о последовавшей за ним катастрофе, уничтожившей их любовь. Его рана открылась вновь. Он сбегал домой, вымыл лицо холодной водой и вынул из подвала бутылку вина.
Если бы не Леонора, он бы сел и напился, чтобы вытравить из памяти последнюю встречу с Поппи. Мертвой женщиной с лицом, распухшим от долгого пребывания в воде. Да, это была Поппи, но не имевшая ничего общего с той Поппи, которую он знал.
Глядя на нее, Франсуа чувствовал странную пустоту. А позже, апатично сидя в поезде, спешившем на юг, он продолжал гнать от себя образ Зои, копошившийся на периферии его сознания и пытавшийся пробраться в него. Франсуа не имел права думать о бывшей любовнице; ему следовало вспоминать бывшую жену.
Франсуа с детства привык относиться к мертвым с большим уважением. К тому времени, когда поезд прибыл на вокзал Кингс-Кросс, он успел подумать как о мертвых, так и о живых и пришел к выводу, что не имеет права снова любить женщину.
Он поставил бутылку на кухонный стол, откупорил ее.
— Santй [6] , не будем унывать. За жизнь! — произнес он с несколько наигранной
Леонора бросила на него мрачный взгляд, но ничего не сказала и углубилась в свой омлет. К тому времени, как Риск начал требовать свое, она почти все съела. При этом девочка постоянно косилась на Франсуа, словно желая убедиться, что он еще цел и не собирается рассыпаться на куски.
6
Ваше здоровье (фр.)
— Как прошли занятия в школе? — наконец спросил он.
— Сначала у нас было письмо, потом математика. А потом я пошла в группу к Зое.
Марине показалось, что в воздухе проскочила искра. На виске Франсуа забилась какая-то жилка, но потом успокоилась.
— И что там было? — ровно спросил он, глотнув вина.
— Сначала мы читали… — Леонора помолчала, нахмурилась и докончила: — У меня все было в порядке. А потом я вдруг заплакала и не могла остановиться.
Марина и Франсуа переглянулись.
— Зоя сказала, что можно плакать, если мне грустно, — продолжила Леонора. — А когда все ушли, она тоже начала плакать. — Франсуа подпер лоб ладонью. — Я села к ней на колени, и мы обе плакали и плакали, — печально и в то же время гордо сказала Леонора.
Франсуа побледнел и положил вилку. От прорезавшегося было аппетита не осталось и следа.
Леонора давно уснула, пробормотав напоследок несколько слов о Риске и спросив, когда они тоже смогут завести собаку, а Франсуа по-прежнему лежал и смотрел в темноту.
Зоя тоже не могла уснуть. Она провела день, разрываясь между надеждой и отчаянием: то она не хотела верить, что Франсуа когда-нибудь сможет смотреть на нее без ненависти, то отказывалась смириться с мыслью, что страстная взаимная любовь может так быстро и бесследно исчезнуть.
Когда в медицинский кабинет пришла Леонора, на смелом, но бледном лице которой ясно читались владевшие ею чувства, Зоя подумала, что не сможет вести урок. Она крепилась изо всех сил.
Но это не помогло. Когда Леонора заплакала, Зоя обняла девочку и стала качать ее как маленькую, гладя, целуя и успокаивая. Ее слезы падали на светлые волосы ребенка, и несколько драгоценных минут они проплакали вместе.
Когда Леонора, в конце концов, ушла к себе в класс, Зоя была совершенно измучена. Она едва дотянула до вечера. Тело налилось свинцом, ноги не слушались, мысли путались.
Позвонил Чарльз и пригласил ее пообедать.
Зоя была ему благодарна, но не могла думать ни о ком, кроме Франсуа.
— Честное слово, нет сил. Мне нужно выспаться. Пожалуйста, Чарльз! Ты был так добр ко мне вчера вечером. Пойми, пожалуйста.
— О'кей, о'кей, намек понял.
Он произнес несколько ласковых слов и согласился дать ей отдохнуть. Но завтра они непременно встретятся. Без всяких оговорок. Да?