Пленница
Шрифт:
И не будет никакой бутылки. Никаких разборок. Никаких скандалов. Ничего!.. Я буду ласковой и предупредительной, послушной и исполнительной, беленькой и пушистой. Я не дам ни дяде, ни фрекен Бок ни единого повода быть недовольными моим поведением. Я буду отступать… отступать… отступать… Как мудрый Кутузов в войне с французами, пока не настал момент дать решительные, заведомо выигрышные сражения под Тарутином и Малоярославцем.
Когда наступит такой момент, я ударю лишь один раз. Но этот удар разобьет всю твою неуклюжую жизнь, толстая гадина. Всю твою карьеру в РОНО. Весь дядюшкин бизнес. Я рассчитаюсь и за баню, и за вашу двуличность, и за «предельную строгость» в моем «воспитании». Как — еще не знаю. Когда — покажет время. Но главное, я теперь точно определилась с тем, как должна вести себя». — Тамара наклонилась, взяла стоявшую возле кровати бутылку и переставила ее в тумбочку.
…В деревне Тамара со Светланой Петровной пробыли чуть более суток, и уже на следующий вечер Петр Тимофеевич отвез их на станцию. До 2 сентября, понедельника, оставалось ровно шесть дней. Шесть дней до очередной, третьей за последние месяцы школы. Шесть дней до седьмого класса, в который предстоит пойти в этом году.
За шесть дней, которые Тамара провела в дядюшкиной квартире, она лишь два раза вышла на улицу, да и то под конвоем домоправительницы. Первый — в травмопункт, где с ноги сняли гипс; второй — по магазинам за школьной формой и канцелярскими принадлежностями.
— Давайте доедем до Тярлева, — однажды предложила Тамара и тут же отметила, что этой совсем безобидной просьбой неожиданно насторожила толстуху.
— Это еще зачем?
— Я хочу забрать кое-какие вещи.
— Какие еще вещи? Кажется, мы с Игнатом привезли тебе все необходимое…
— Нет, — перебила Тамара.
— Что значит «нет»? — Я истратила на тебя полтысячи рублей, но ты все равно недовольна.
— Я всего лишь хотела забрать компьютер и магнитолу. И телевизор. И книги.
— Еще не хватало гробить зрение за этими дурацкими компьютерными играми! И крутить магнитолу, изводить нас целыми днями своей шизофренической… какофонией. Назвать музыкой истеричные вопли нечесаных психопатов у меня просто не поворачивается язык. А что касается телевизора и книг… Понимаешь, Тамара, — смягчив тон, толстуха положила ей на плечо массивную длань, — во-первых, я не могу позволить тебе сейчас, когда прошло всего три месяца после убийства, вновь оказаться в том доме. Не уверена, что это благотворно отразится на твоей и без того расшатанной психике. А во-вторых, дом опечатан, и так будет, пока не закончится следствие. Или пока не пройдет полгода после смерти родителей и ты не вступишь в права наследования. Даже для того, чтобы собрать твои вещи, нам с Игнатом пришлось оформлять разрешение и идти туда в сопровождении следователя. Так что, девочка, ничего не попишешь, с Тярлевом придется немного повременить. А насчет книг… Не беспокойся, я завтра же возьму список программной литературы для седьмого класса и зайду с ним в библиотеку.
И, действительно, уже на следующий день Светлана Петровна торжественно вручила Тамаре высокую стопку потрепанных библиотечных книг.
«Тьфу! — Тамара отбросила в сторону толстую „Хрестоматию по внеклассному чтению для детей среднего школьного возраста“ — Короленко, Пришвин, Гайдар, „Рассказы о Ленине“… — Дебилка всерьез считает, что я буду это читать?»
— Надеюсь, тебя устраивает все, что я принесла? — с вызовом поинтересовалась Светлана Петровна, когда Тамара, разобрав книги, заглянула на кухню.
Что оставалось на это ответить?
— Да, все. Спасибо. Можно мне включить телевизор?
— Нельзя. Сейчас придет дядя, он будет смотреть футбол.
— Тогда можно сходить погулять? — подавив ехидный смешок, спросила Тамара, хотя уже заранее знала, что услышит в ответ.
«Нельзя!» — «Почему?» — «Потому, что: во-первых, ты еще недостаточно окрепла после сотрясения мозга, и — кто знает? — вдруг грохнешься в обморок, а вокруг нет никого, кто мог бы помочь; во-вторых, послезавтра тебе идти в школу, вот и готовься; в-третьих, я принесла тебе книги, вот и читай.
— Нельзя.
— Почему?
— Потому, что…
Как все это ни грустно, но сейчас Тамара была готова расхохотаться.
— …я принесла тебе книги…
Как и раньше, Игнат племянницу совершенно не замечал. Впрочем, они почти и не виделись. Дядюшка целыми днями пропадал по каким-то сверхважным делам, а если и находился дома, то либо спал, либо не отлипал от телефона. Правда, иногда Тамара ощущала у себя на спине его липкий взгляд. Ненавидящий? похотливый? — разобраться она никак не могла.
Впрочем, никаких иллюзий насчет дяди Тамара не строила и в любой момент была готова к тому, что от взглядов озабоченный родственник перейдет к более решительным действиям.
Но сколь ни была омерзительной отравленная запретами и недоброжелательством атмосфера, в которую после деревни окунулась Тамара, был в ней один плюс. Стремление хоть на миг вырваться из этого дома практически сгладило чувство неловкости из-за перевода в новую школу. Как сложится на этот раз? Да уж во всяком случае, хуже, чем в обществе дяди и домоправительницы, быть просто не может. И впервые в жизни Тамара с удивлением отметила, что ждет не дождется, когда она наконец отправится в школу.
Она ожидала, чего угодно, но только не того удивительного радушия, с которым ее приняли в классе. Приученная настороженно коситься даже на собственную тень, Тамара первые дни провела в постоянном ожидании какого-нибудь подвоха, подленького тычка исподтишка, пока наконец не осознала, что ничего этого не будет. Доброжелательность одноклассников искренна. С первых же слов классной руководительницы, представившей тридцати двум пацанам и девчонкам новую ученицу, ее безоговорочно приняли за свою, относящуюся именно к их кругу.
— Я Настасья, — представилась чуть заметно подкрашенная девчонка с несколькими сережками в ухе, с которой Тамара оказалась за одной партой на первом уроке, отведенном под классный час. — А ты Тома, да? Классно! Том у нас еще не было. — Настасья придвинулась почти вплотную, дыхнула легким запахом никотина и зашептала на ухо: — Слы-ы-ышь, а пацаны тебя уже обсудили. Я подслушала. Пришли к выводу, что ты нормалек. Теперь начнут к тебе подкатывать. Но ты посылай их сразу же на хрен. Вообще-то, они все у нас ничего, но только трепачи. Скажем, посидишь с таким вечерок на скамеечке в парке, а назавтра уже по всей школе трезвон: типа, переспала и с ним, и с его старшим братом, и с его котом, и с его хомяком…