Пленница

Седов Б. К.

«Основы этикета», — прочитала на одной из них Тамара. « Governess in VHS » [8] , — прочитала она на другой.

— Просто я хочу, чтобы ты была готова показаться на людях.

— Я смотрю телевизор и фильмы…

— Этого недостаточно. Правильно есть устрицы и носить вечерние туалеты — это искусство, которому надо учиться.

— Я «за»! — радостно заблестели глаза у Тамары. — Я готова пройти курс этих… хм… основ этикета.

8

Видеогувернатка (англ ).

С этого дня Тамара установила для себя жесткое правило. Утром несколько часов тренировки, потом душ, после которого она устраивалась за трюмо и приводила в порядок прическу, тщательно накладывала макияж, делала маникюр. Погом выбирала на вечер платье и туфли. И с этого момента старалась постоянно наблюдать за собой со стороны. Какое у нее сейчас выражение лица? Какая осанка? Какая походка даже за те несколько метров, что она простучала высокими каблучками по паркету до холодильника и обратно?

И уже через десять дней Монучар, неожиданно решивший пригласить свою подопечную к себе наверх и встретить Новый, 1994-й год с ней вдвоем, на исходе праздничной ночи не удержался от восторженной похвалы.

— Поздравляю. Ты держишься как настоящая леди.

— Благодарю, Монучар, — слегка склонила набок головку Тамара.

Не исключено, что в ту новогоднюю ночь Монучар, действительно, разглядел в своей «домашней зверюшке» нечто большее, чем просто живое существо, требующее ухода и хорошего обращения.

Как бы там ни было, но с 1 января 1994 года Монучар стал опять, как и прежде, появляться в «подвальных апартаментах» почти каждый вечер.

Тщательно накрашенная, наряженная в облегающее фигуру вечернее платье, Тамара встречала своего генацвале легкой улыбкой и холодным поцелуем в колючую от вечерней щетины щеку. Моча устраивался в своем любимом кресле, зажигал установленные в высоком подсвечнике на журнальном столике свечи. Тамара доставала из шкафчика бутылку вина для него, а для себя переливала в графин из пакетика сок. Доставала из холодильника ведерко со льдом и корзиночку с фруктами. И, придерживая узкий подол платья от Пьера Кардена, скромно пристраивалась на уголке своего кресла. Плотно сдвинув коленки, обтянутые чулками.

Все! Эффектные стрип-шоу с тренажером вместо пилонаи показательные выступления по боевому у-шу исчерпали себя!

…Когда, выдержав генацвале на голодном пайке две недели, Тамара все же легла с ним в постель, он, прежде чем прикоснуться к ней, прошептал:

— Помнишь, когда ты только еще у меня появилась, я напророчил тебе, что ты станешь или знаменитой писательницей, или актрисой, или самой отъявленной бестией в мире?

— Помню.

— Не знаю, как насчет писательницы или актрисы, но в третьем ты явно преуспеваешь.

Генацвале стал просто душкой. Он вдруг обнаружил, что о Тамаре можно не только заботиться и выполнять ее скромные просьбы, за ней, оказывается, еще можно ухаживать. Было всё… За исключением разговора о Тамарином будущем. Монучар упорно обходил этот вопрос стороной. Тамара же терпеливо ждала, когда генацвале наконец первым коснется этой темы.

Но прошел месяц… еще один месяц… миновала зима, наступила весна.

Тамара заканчивала программу десятого класса.

Монучар молчал.

В середине апреля она торжественно объявила:

— Все, со средним образованием вроде покончено! Остается лишь сдать экзамены!

И при этом подумала:

«Вот теперь, дорогой, уже никак не отвертишься. Готовься выпускать птичку на волю, птичке надо продолжать образование. Пора обсудить вопрос: где продолжать? Где жить? И как жить? С какими документами? Под какой фамилией — вымышленной или своей? И не пора ли уже вплотную заняться Светланой Петровной и дядькой Игнатом?»

По ее просьбе Моча несколько раз аккуратно наводил справки о житье-бытье этой парочки, которая, провернув свое черное дело, против всех ожиданий не распалась, а продолжала обитать в квартире на Красноселке. При этом судьба дядюшке и домоправительнице явно благоволила. Первый, как сообщал Монучар, уже два года как не берет в рот спиртного, зарегистрировал фирму, купил грузовик, нанял продавцов и довольно успешно торгует по всему Пушкину яйцами и «ножками Буша». Светлана Петровна, взяв старт с должности рядовой инспектрисы РОНО, умудрилась стремительно вскарабкаться по служебной лестнице, достичь ее верхних ступенек и теперь занимает весьма тепленькое местечко в районной администрации.

«А не пора ли свергнуть этих уродов с вершин, на которые они взгромоздились, и посмотреть, с каким грохотом они покатятся вниз? — подумала Тамара, выслушав отчет Монучара. — Пора! — решила она. — Я уже набралась достаточно сил, чтобы устроить им преисподнюю. Мне для этого не хватает только свободы. И когда же проклятый грузин наконец соизволит завести разговор о моей дальнейшей судьбе?!!»

— Я тебе помогу сдать выпускные экзамены, — вместо этого предложил он. — Вернее, попробую их принять.

Тамара не сдержалась и откровенно расхохоталась:

— Не сомневаюсь, что при этом раскладе я окажусь или круглой отличницей, или получу одни неуды.

Но Монучар, к ее удивлению, отнесся к обязанности экзаменатора с полной ответственностью, и уже через три дня Тамара получила на выбор три темы и засела за выпускное сочинение по «Преступлению и наказанию» Ф. Достоевского. И получила за него две четверки. Потом заработала трояк по литературе за то, что не знала ни одного стихотворения Блока. И пятерку по физике.

Все остальное она сдала на пятерки.

— Несмотря на две тройки… — подвел итог Монучар девятого мая, приняв последний экзамен, — будем считать, что со школьной программой ты справилась. Поздравляю! Что тебе подарить?

— Определенность.

— Че-го?!! — непонимающе раззявился грузин.

— Определенность. Я хочу точно знать, какая судьба мне уготована. Свобода, дальнейшее образование, долгожданная месть Толстой Заднице и дядьке Игнату? Или по-прежнему заточение в этом подвале с абсолютно размытыми перспективами…