Пленница
Шрифт:
Задумчивые глаза Жозефа, поражавшие своим необычным сероватым оттенком, обратились к маленькому оконцу, выходящему в сторону древнего замка. Солнце еще только начало свой долгий путь к закату. Отсюда были видны стены дворца, залитые ярким светом.
Лицо юноши помрачнело. Еще малышом он целыми часами торчал в этом музее, равным образом восхищаясь и ужасаясь историей своего народа. Сначала он пытался заставить себя держаться подальше от дворца и все же каждый раз возвращался туда.
Это лето ничем не отличалось от других. Как только он оказался в Триполи
Жозеф вздохнул и встал из-за стола, слегка пригнулся, так как потолок в его спальне был слишком низким. В молодом человеке было примерно пять футов семь дюймов росту. Он был строен. Черты лица — идеально правильные. Светло-серые глаза, столь необычные для араба, удивительным образом сочетались с темно-оливковой кожей и иссиня-черными волосами. Совершенно очевидно, что кто-то из его предков не был арабом.
Охваченный странным беспокойством, Жозеф оперся на стол и приник к окну. Весь день он не находил себе места. И не мог понять отчего. Временами ему казалось, что он чего-то ждет — вот-вот должно случиться нечто чрезвычайно важное. Но что? Он наверняка догадался бы, надо лишь хорошенько сосредоточиться. Но именно это ему никак не удавалось. А необъяснимая тревога не проходила. Напротив, она становилась все сильнее.
Алекс стояла на пороге маленького антикварного магазинчика. Тяжело привалившись к косяку, она старалась отдышаться, чувствуя, что вся обливается потом. Определенно, она перегрелась на солнце — комната перед глазами качалась.
Откуда-то перед нею возник продавец. Мужчина заговорил с нею на незнакомом языке — видимо, по-арабски. Алекс было так плохо, что она ухватилась за руку незнакомца, чтобы не упасть.
— Помогите, — прошептала она по-английски.
— Жозеф! Жозеф! — и дальше снова что-то по-арабски. И тут бородатый араб стал толкать ее вниз.
На девушку накатила волна ужаса — не только оттого, что ее старались уложить на пол, но и оттого, что в комнате вдруг стало слишком темно — пока не почернел весь остальной мир.
— Англези!
В ушах жужжали голоса. Мужские голоса, перекликавшиеся на каком-то странном, незнакомом языке. Что это за язык? Куда она попала? Алекс открыла глаза. Где бы она ни оказалась — здесь было слишком темно. Горевшая где-то лампа почти не давала света. Голоса внезапно смолкли.
Осторожно повернув голову, девушка наткнулась на взгляд серых глаз, опушенных длинными густыми ресницами. У нее перехватило дыхание:
— Мурад?!
На нее смотрел невероятно красивый юноша, смотрел внимательно, очень внимательно.
— Вам стало плохо, мадам. Это скоро пройдет. Не поднимайтесь. Вам уже лучше? — Его английский был безупречен, молодой человек говорил с легким британским акцентом.
Дыхание Алекс постепенно выровнялось, однако она не в силах была оторвать взгляд от глаз незнакомца. Потрясающе красивый парень примерно двадцати лет от роду. И еще она чувствовала
— Да, лучше, — промолвила девушка.
Юноша заботливо поддержал Алекс, помогая ей сесть. В следующее мгновение он уже подносил к ее губам бумажный стаканчик. Алекс жадно припала к воде. Выпив все до капли, она подняла глаза и улыбнулась.
— Мне намного лучше. Спасибо.
Он все так же пристально всматривался в нее и по-прежнему поддерживал ее за плечи.
До Алекс вдруг дошло, что она практически устроилась у него на коленях. Но при этом не чувствует себя смущенно или непривычно. Она заерзала, и он выпустил ее.
— Мы знакомы?
— Нет.
— Александра Торнтон, — представилась она, почему-то смутившись: ей показалось, что молодой человек должен ее знать.
— Жозеф.
Алекс попыталась встать. Покачнулась. Он тут же подхватил ее и помог выпрямиться.
— Спасибо, — поблагодарила она, совершенно растерявшись. Ведь все это время они говорили на английском, а не на французском, и она даже не обратила на это внимания! Вместо того чтобы насторожиться, она чувствовала себя удивительно спокойно.
— Шакран, — добавила она одно из немногих выученных недавно арабских слов, что должно было означать «спасибо».
— Не стоит благодарности, — отвечал Жозеф, пожав плечами и засунув руки в карманы джинсов. — Эль-а-фу.
— Прошу меня извинить, — обратилась Алекс в сторону старшего, бородатого мужчины. — Я только что приехала сюда и по глупости отправилась по городу, вместо того чтобы отдохнуть и поесть. Я переоценила свои возможности.
— Отец не говорит по-английски, — вмешался Жозеф. Улыбнувшись гостье, он быстро перевел ее слова.
Его отец энергично закивал в ответ и разразился целой тирадой.
Алекс вопросительно посмотрела на Жозефа. Он снова улыбнулся. У него была чудесная улыбка. Она заставляла светиться серые глаза.
— Он сказал, что едва сам не заболел, увидав, как вам плохо. Что для него большая честь принимать у себя в лавке такую красавицу. Он надеется, что вам понравится наш Триполи. И может быть, вам понравится его лавка. — Жозеф смотрел ей прямо в глаза.
— Поблагодарите вашего отца, — отвечала Алекс, слегка покраснев. — И конечно, я осмотрю его лавку.
Она не смогла бы отказать хозяевам, проявившим к ней такую доброту. Действительно, она просто обязана здесь что-нибудь купить.
— Вам вовсе не обязательно что-то покупать, — произнес Жозеф.
Алекс вздрогнула. От удивления она на миг утратила дар речи и не сразу сумела ответить нарочито небрежно:
— Вы что, телепат?
— Ваши мысли написаны у вас на лице, — улыбнулся он. — Вас очень легко раскусить, Алекс Торнтон.
В голове у Алекс пронеслась мысль, уж не заигрывает ли он с нею. Да нет, она опять сочиняет. Ох уж это воображение! Юноша явно был на три-четыре года младше ее и вряд ли мог считаться мужчиной — скорее неопытным мальчиком. Нет, это просто добродушный малый, очень серьезный и сосредоточенный на чем-то.