Пленница
Шрифт:
— Я порой удивляюсь, как легко и гармонично ты сочетаешь абсолютно две разные личности. А может так и есть, и ты — это на самом деле два существа в одном теле?
— Не поняла. Ну-ка поясни, а то я тебе сейчас точно голову оторву, хахаха.
— Хех, не надо, пожалуйста, она мне ещё нужна.
— Зачем?
— Тебя целовать, конечно.
— Тогда ла-адно (целует). А теперь говори давай, что ты имел в виду.
— Ну, смотри, ты в первые дни вела себя так, словно статная жрица. Вся такая загадочная, утончённая.
— Можешь не продолжать,
— Я не об этом. А о том…. Как бы лучше объяснить.
Мужчина пытался подобрать слова, а Джаари расширяла область своих прикосновений к мужчине. Ей захотелось пустить свои руки в волосы и вспушить их.
— Диксором будешь, ахах.
Диксор — существо, похожее на смесь кошки и ёжика.
— Милая, я пытаюсь сосредоточиться. О, вот оно. Вот ты передо мной порой ведёшь себя как милый ребёнок, и передо мной же разговариваешь так, будто ты моя учительница с манерами, так называемого, элегантного общества. Надеюсь, получилось донести мысль.
— Ааа, это… Ну, что я могу сказать. Я просто бываю разная. И я же не могла поначалу открыто себя вести. Вдруг чего скажу лишнего, а вы меня и пристрелите на месте.
— Но на допросе ты была совсем не сдержана. Хотя по логике, должна была наоборот вести себя ещё тише, чем в той парящей клетке.
— Согласна. Но мне на тот момент казалось это настолько привлекательным и естественным, что я будто точно знала, что мне всё сойдёт с рук, и ты меня защитишь. Не знаю, может, это из-за огромного количества наблюдающих за нами. При том, что одновременно с тем, мы были наедине. Я ещё тогда изрядно возбудилась, кстати. Но все равно отдавала себе отчёт в том, что я делаю. Я же не дура. Хотя могу легко ею притвориться.
Когда девушке поднадоело делать одни и те же движения, она решила закончить и спросила любимого:
— Ну, как тебе массаж?
— Лучший мой массаж за неделю.
— Что значит лучший?
— Значит, другого у меня не было, дорогая.
— Хорошо-о, — улыбается.
Спустя несколько приятных минут расслабления Виктор вспомнил об обидчике своей девушки.
— Так и что с Малроем? Почему ты не хочешь, чтобы я его проучил?
— Потому что я вижу в этом только проблему. Я хочу, чтобы он сам кое-что понял. И кулаками ты ему в этом не поможешь, а только испортишь всё. Мне, конечно, приятно. Но лучше не надо, пожалуйста. Ладно? Не ходи к нему, прошу тебя, даже не сообщай ничего. Словно нет тебя.
— Хорошо, хорошо, я понял.
***
Тем временем трое солдат уводили Малроя в камеру военного штаба. По пути то и дело от прохожих звучали слова угрозы, расправы и сочувствия о скорой неминуемой кончине. Парню стало страшно. Он не ожидал, что почти все будут против него и его поступка. И тем более от сослуживцев. Сдерживая эмоции и накатывающие слёзы, он с трудом задал вопрос:
— Меня что, убьют?
— Сзади шёл Серафим, ответивший преступнику:
— А сам-то как думаешь, идиот? Ты хоть представляешь, куда ты влез?
— Я сделал то, что считал нужным.
— Если бы каждому придурку было дозволено делать то, что он считает нужным, у нас бы не было купола, и вообще мы бы не дожили до этих времён. Кому нужным? Тебе? Ты кто такой вообще? Каракатица, возомнившая, что её мнение важнее других.
— Я думал, что не только я вижу угрозу в демоне.
— Думал он, *** (блин). Думальщик *** (хренов). Ты там базу с людьми чуть не ***(расфигачил), долб***. Наши ребята радугой писаются, когда видят такую красотку. А этот, бля, что-то там думал.
— Но почему тогда Система меня не остановила?
— Не остановила? А сейчас что происходит по-твоему?
— Я имею в виду, почему мне не пришло никакого сообщения? Никто же не получал никакого приказа от Системы меня остановить.
— Ты чего умничаешь? Думаешь, умнее Системы? Может, она хотела дать тебе шанс. Может, она заранее знала, что ты не сможешь активировать гранаты. Вариантов можно с десяток накидать. Ну, а может Система посчитала нужным слить тебя таким образом. Причём своими руками.
Другой солдат, шедший рядом, решил вмешаться:
— И руками Виктора тогда уж (№ 2).
Парень не знал, что ответить. Вся группа подходила к аэробусу, который должен доставить провинившегося до камеры заключения. Времени, как он думал, оставалось всё меньше.
— Можно мне хотя бы с близкими связаться?
— Вот с командором и будешь решать этот вопрос, ответил Серафим.
Все зашли в летающую машину. Малрой опустил глаза в пол. Главный сел напротив террориста и продолжил возмущаться:
— Начистить бы рожу тебе сейчас. Да вот только командору ничего не останется тогда. Не, я *** (охреневаю), как можно было пойти против девчули Виктора? Ты совсем *** (тронутый)? На что ты рассчитывал вообще? На счастливую жизнь после убийства или что? Думаешь, тебя не поймали бы? Не нашли? Тем более, командор.
— Он, походу, не знает про тот случай (№ 2).
— Эй, — тычет автоматом главный. — Ты вообще в курсе, почему Виктора боятся, почему его нельзя называть Витей, и как он стал командором?
— Нет, я не в курсе, — тихо пробубнил Малрой.
Двое солдат только покачали головой. А матёрый продолжил:
— Да-а. И откуда ты взялся такой? Как вообще допустили такого кадра к работе в Департаменте?
Третий сопровождающий поинтересовался:
— А напомните, что там за история? Я только мельком слышал. Подробностей не знаю (№ 3).
— Ты про Виктора?
— Да.
И тут старший начал вспоминать:
— Та-ак. То ли семь, то ли восемь циклов назад у Виктора завязался служебный роман с девицей из нашего штаба. У него на тот момент был опыт из нескольких вылазок, но вполне успешных. Психика ещё не нарушена, как у нас с тобой, хах. С виду обычный, зелёный, подающий большие надежды мужичок. У него тогда борода ещё была.