Пленница
Шрифт:
— Вот так, — сообщал Найл, раздвигая обвисшие снова ветви, входя под тенистый шатер кроны и дружески похлопывая иву по стволу. Это наш первый друг.
Для людей и пауков ивы были совершенно безопасны. Они ловко захватывали стрекоз, садившихся на торчащие вверху сучья и даже ухитрялись ловить тех, кто пролетал слишком близко к кронам, но нисколько не интересовались тем, что происходило на земле. После полудня, когда хищные деревья стояли уже плотными рощами, правитель разрешил расслабиться, отдохнуть и заняться добычей пропитания. Стрекозы от путников не отстали, продолжая неустанно трещать высоко над головами, проносились
Землю закрывал плотный ковер песчаной травы. Здесь, в дальнем от Богини краю Дельты, она не излучала усыпляющий аромат, не стремилась задушить спящих людей, и вообще вела себя как обычная земляника из сада принцессы. Вдосталь нашлось здесь и сушняка из пористых стволов, и хвороста, напоминающего причудливо гнутый тростник. Это настраивало на благодушный лад всех, кроме Найла и Шабра. Только Посланник и ученый смертоносец знали: трава не уничтожена, значит волна черных ядовитых гусениц здесь еще не прошла. Стоит расслабиться — и утром можешь проснуться обглоданным до костей.
Один день на отдых Посланник все-таки дал. Затем отряд быстрым шагом двинулся вниз по течению реки, за день минуя пять-шесть отмеченных не зарастающими пятнами кострищ старых стоянок. За три таких решительных броска путники добрались до знакомого переката. Год назад Найл едва не изжарил здесь Сидонию живьем, давая паукам возможность отключить сознание от струящийся под ногами воды. На этот раз все получилось куда проще: Найл прошел от берега до берега, ощущая на ногах упругий напор течения, убедился что глубина не превышает его коленей и уверенно дал мысленный образ бесшабашной легкости. И пауки перешли реку сами!
Самки жуков сгрудились на оставленном братьями берегу, с тоскою глядя вслед.
— Ну же, переходите! — крикнул правитель, подкрепляя свое обращение мысленным призывом. Это легко и безопасно.
— Нет, мы достигли цели своего путешествия.
Это была не фраза какой-то из жучих, а их общий импульс облегчения: «Дошли!»
Шестилапые развернулись и блестящей черной лентой двинулись по берегу вниз, быстро затерявшись среди густой растительности.
— Ладно, — кивнул Найл. — Нам тоже осталось недалеко.
Следующим днем они пересекли прибрежные ивовые заросли и вошли в ковыль.
Здесь не было ничего страшного — трава, как трава, не ядовитая, не зубастая, без щупалец и усыпляющих ароматов. Близость к Великой Богине выражалась лишь в том, что вымахали сухие серые стебли вдвое выше человеческого роста. Вот только пробиваться через заросли приходилось практически вслепую: стена травы не позволяла видеть дальше вытянутой руки. В шаге перед лицом — сплошная колышущаяся стена. А вокруг кипела жизнь. По сторонам стрекотали, попискивали, чавкали, шуршали невидимые существа, над головами проносились мухи, кузнечики и травяные блохи, временами под ноги попадали выеденные хитиновые панцири.
Воительницы разделились на две равные группы, и пошли в разные стороны под острым углом, старательно протаптывая широкую тропу. Следом за ними потянулись смертоносцы, останавливаясь на расстоянии нескольких шагов друг от друга. Пройдя метров сто, девушки повернули и двинулись в направлении друг друга. Вскоре они встретились. Редкая цепь путников образовала в высокой желтой траве почти равносторонний
Путники опять изрядно объелись, но утром им хватило силы воли встать и отправиться дальше, торя в ковыле новую тропу. До вечера удалось пробиться на добрых два десятка километров — поросший деревьями-падалыциками холм уже просвечивал между качающимися на ветру кисточками травы. Утром девушки сделали последний рывок, и к полудню выбрались на широкую поляну.
— Осторожно! На землю не выходить! — сразу предупредил правитель.
Однако поляна между ковылем и лесом заметно изменилась. Теперь здесь не было глинистых проплешин, под которыми обычно прятались земляные фунгусы. Поляну покрывал ровный слой невысокого кустарника, невероятно похожего на самый обычный вереск.
— Осторожно, — на всякий случай еще раз предупредил Найл, перехватил копье острием вниз и со всей силы вонзил в землю. Ничего.
Правитель сдвинулся немного вперед и снова вонзил копье. Обычная земля. В меру плотная, без подозрительных нор и каверн. Фунгусы, год назад сожравшие десять человек и столько же смертоносцев, исчезли без единого следа! Продолжая пробовать почву на прочность перед каждым шагом, Найл прошел последние полкилометра примерно за час и проник в тень леса.
Деревья-падалыцики. Голые стволы и похожие на чашу кроны. Они стояли крепко, с вековой монументальностью, прочные и надежные. В воздухе пахло свежестью, без всяких слащавых примесей. Не шевелились ветви, не сверкали среди листвы голодные глаза. Раньше деревья давали в ветвях пристанище вампирам, а сами питались их объедками и испражнениями, но после визита сюда изгнанников из города вампиры, похоже, больше на родные места не возвращались.
Лес тянулся больше чем на полкилометра, поднимаясь на самую вершину холма и немного спускаясь на противоположную сторону. Здесь гладкие и ровные стволы начинали перемежаться невысокими кустами, покрытыми серповидными листьями и округлыми желтыми, с лиловыми прожилками, плодами.
Застрявшие на несколько месяцев в Дельте люди смогли частью истребить, частью отпугнуть вампиров и вскоре сами убедились, что лучшего жилья невозможно и придумать. Широкие, мясистые листья крон легко выдерживали вес человека, заботливо смыкались над ним ночью или в плохую погоду, защищали от ветра, убаюкивали во время сна, желая в обмен только одного — богатых микроэлементами отходов жизнедеятельности и объедков. Стоило бросить что-либо на пол живой чаши, как между основанием листа и стволом открывалась щель, мигом поглощающая подарок.
В свое время Найл и Мерлью мечтали вывезти рассаду этих деревьев в город, разом избавившись и от необходимости содержать целую армию золотарей, и от неприятных запахов в отхожих местах. Увы, пока эта мечта оставалась всего лишь мечтой.
Родившиеся в этих самых кронах девушки с восторгом полезли на деревья, пауки рассыпались в стороны, надеясь найти какую-либо добычу, а Найл перевалил холм, дошел до края леса и с изумлением воззрился на узкую тропу, пробитую в колючем кустарнике от опушки до сверкающего внизу озера. За прошедший год просека так и не заросла!