Пленник кривого зеркала
Шрифт:
— Росс, я хочу попросить тебя об одном одолжении.
Я натянул рубашку, поправил волосы и спустился вниз. Мама поджидала меня у подножья лестницы.
— У меня был жуткий приступ головной боли, — пожаловался я.
Глаза мамы потемнели от злости.
— Росс, почему у тебя начинает болеть голова именно тогда, когда я прошу тебя об одолжении?
— Нет, правда, — пытался убедить я маму. — У меня случился приступ. Но теперь всё в порядке. Так о каком одолжении идёт речь?
— Я хочу, чтобы ты сходил
У меня отвисла челюсть.
— Ты хочешь, чтобы я сходил в магазин? Но ведь ближайший магазин находится в Беверли — Хиллз! Никто не ходит туда пешком. Это очень странная просьба. Почему бы тебе не съездить туда на машине? Это займёт всего несколько минут.
— Я не могу поехать на машине, — объяснила мама, — потому что жду звонка от твоего отца. У него было такое напряжённое расписание, что я не разговаривала с ним уже три дня.
— Но он может позвонить тебе в машину на мобильный, — продолжал настаивать я. — До магазина всего четыре квартала, и мне…
— Росс, давай не будем спорить, — сердито перебила мама. — Просто сходи в магазин, и дело с концом.
С этими словами она сунула двадцатидолларовую банкноту в карман моей рубашки.
Конечно, я бы мог что–нибудь придумать. Например: «Я не могу идти пешком в такую даль. Тренер Мелвин сказал мне, чтобы я берёг ноги, поскольку мне предстоит участие в очень ответственных соревнованиях», но на этот раз я решил промолчать. Прогулка на свежем воздухе мне не повредит. Он даст мне время и возможность пораскинуть мозгами о тех странных вещах, которые происходили со мной в последнее время.
Я прошёл примерно половину своего пути, когда вдруг увидел своего двойника. Он двигался в том же направлении, что и я.
Одет, как и я, в джинсы и чёрную рубашку, на голове — наушники. Он слушал музыку, прищёлкивая в такт пальцами.
Мне показалось, что сердце вот–вот выскочит из груди.
На этот раз тебе не уйти!
Я рванулся со всех ног, преисполненный решимости догнать его. Похоже, из–за музыки, звучащей в наушниках, он не услышал приближающихся шагов. Я вытянул вперёд руки и схватил его за шиворот.
Значит, это был не призрак!
Резким движением я развернул мальчишку лицом к себе.
И замер от изумления.
Глава 14
Четыре мушкетёра
Это был не он, не мой двойник.
Это был другой, незнакомый мне мальчик.
Его карие глаза расширились от изумления.
Я всё ещё держал незнакомца за плечо, не зная, что делать дальше, как вдруг почувствовал, что оно расплывается под моей рукой. Плечо утратило упругость и начало таять буквально на глазах.
На моих губах застыл крик ужаса, и я отдёрнул руку.
Плечо мальчика и его рука превратились в колышашуюся
— Ты… ты… — хрипло выдавил из себя мальчик.
— Что? — выдохнул я, отступая назад.
Незнакомец издал какой–то булькающий звук, сорвал с головы наушники и двинулся на меня. Его лицо начало изменяться. С него начала слезать кожа. Она скукожилась и начала отваливаться, как кожура с лука.
Теперь на его лице вообще не было кожи! А голова стала ярко–красной, как кусок сырого мяса, пронизанного пульсирующими синими венами.
Из непомерно больших влажных глазниц на меня смотрели его серые глаза.
У него не осталось носа. Об этом дыхательном органе напоминали лишь две глубокие дыры на месте ноздрей.
— Больно. Мне больно, — простонал мальчик.
Его лицо заколыхалось, как подтаявший студень.
Я продолжал пятиться назад, боясь повернуться спиной к этому монстру.
— Что… что с тобой творится? — пролепетал я и зажмурился, чтобы хоть как–то отгородиться от этого кошмара.
Страшная рука тянулась ко мне, как змея, готовящаяся к прыжку.
И тут мальчишка запрокинул своё красное пульсирующее лицо и издал душераздирающий вой. Затем повернулся и помчался прочь, вопя на бегу:
— Помогите! Помогите!
Я был вне себя от ужаса. Что произошло? И как это понимать? Меня трясло как в лихорадке, я не мог унять дрожь. Перед глазами всё ещё стояло лицо мальчика: трепещущее красное мясо, влажное и блестящее, пронизанное синими венами.
— Надо убираться отсюда подобру–поздорову, — пробормотал я и поспешил прочь от этого места.
«Это похоже на огонь, — промелькнуло у меня в голове. — Меня опаляют языки пламени».
Я крепко обхватил голову руками, изо всех сил стиснул зубы, чтобы не закричать, и закрыл глаза. И на этот раз боль прекратилась так же внезапно, как началась.
Пройдя ещё два квартала, я наконец–то увидел магазин. «Наверное, там прохладно, — подумал я. — Теперь всё будет нормально».
«Пожалуйста, — умолял я неизвестно кого, — пусть всё будет как раньше. Я не прошу больше ни о чём: пусто только всё придёт в норму».
В магазине почти никого не было. Лишь двое подростков, стоявших перед витриной, обсуждали сравнительные достоинства шоколадных батончиков — «пикерсов» и «фарсов». Мальчик ростом пониже советовал приятелю купить «пикерс». Но тот ответил, что только слабаки едят «пикерсы», а крутые парни предпочитают «фарсы». А лучше всего купить «четыре мушкетёра».
Пикерсы? Фарсы? Четыре мушкетёра?
С каких пор их стало четыре?
Я взял с полки пакет молока и понёс его к прилавку.
— Это всё? — спросила сидевшая за кассой продавщица.