Пленник Монолита

Тихонов Александр

— Вы как хотите, мужики, а я рискну. — И пошел через поле.

Что же было дальше? Шпрот потрогал рану — вроде кровь останавливается.

Так что же было дальше? А ничего не было. На полпути новичка подкинуло в воздух, что-то хлопнуло, и вместо сталкера на землю посыпались хлопья пепла.

Шпрот оперся на приклад автомата и посмотрел по сторонам — тихо. Только бы добраться до леса, а там уйти будет не сложно.

Он вновь залёг, и пополз к очередному укрытию. И чёрт его дёрнул через это поле ползти. Ведь знал же, что неспроста кровососы мимо него прошли. Он-то думал, что не заметили, а, нет, побоялись на поле зайти. Но с другой стороны, это же не вчерашний полигон у Янтаря. Ладно, надо ползти.

Шпрот

оттолкнулся ногами от сырого грунта, и сделал ещё один рывок. Нет, такими темпами он доберётся до леса не раньше чем через час. Сталкер поднялся на ноги, и, опираясь на автомат, поковылял на север, где маячила зубчатая стена елового леса. Не успел Штопор сделать и пяти шагов, как с дальнего холма по нему открыли огонь. Пригнувшись, Шпрот откатился в сторону, соображая, сколько ещё наемников идёт по его следу.

Итак, после перестрелки у Янтаря он увёл пятерых, а наёмники потеряли двоих. Да, точно, двоих. Когда новичок налетел на аномалию, их — преследователей, оставалось девять, или восемь. Потом Шпрот двинулся по правой стороне полигона. Здесь Шулер и напоролся на какую-то аномалию. Шпрот никогда не видел ничего подобного. Может это было что-то среднее между комариной плешью и солнышком, а может что-то новое. Какая разница, что это было. Главное, что после смерти Шулера, в эту ловушку угодил один из наёмников. Потом группа Шпрота свернула в лесополосу. Здесь наёмники разделились — трое преследователей двинулись прямо, а остальные — в обход. Этих троих Дачник снял из СВД. Итого, наёмников осталось четверо. Хотя, кто знает, сколько их было на самом деле, ведь Шпрот мог поклясться, что когда у старой деревни их нагнали, он насчитал семерых. Во всяком случае, с хутора он убегал один, схлопотав пулю в живот. Кто знает, может его бойцы сумели перед смертью накрыть парочку головорезов.

Шпрот огляделся. Если наёмники решились палить в открытую, их должно быть уже достала игра в шпионов. К тому же за ним шли не ради хабара, который группа несла с собой, ведь трофеи остались у Тиса, который погиб в первые минуты боя. Зачем же тогда наёмникам раненый, беспомощный сталкер? Шпрот прокручивал в голове всё, что слышал о Янтаре в баре «Сталкер».

Ну, есть на северо-западе зоны болото рядом с одноимённым озером Янтарь. На болоте три лагеря научников — большой, малый и «Янтарный», где в своё время трудился Болотный Доктор. Западнее располагается так называемая «Проклятая топь». Шпрот принялся вспоминать свой маршрут — От руин бара «Сто рентген» на Росток, Потом через Янтарь в Припять, на восток к пустошам, через реку, обратно на Янтарь. Вроде ничего такого, за что можно поплатиться жизнью. Да и нашли только парочку Гравии, Душу, несколько Ломтей мяса и Слюду. Разве за это убивают.

Сталкер прислушался. Сколько же прошло с момента нападения? Больше суток…

Шпрот вжался в землю, и тут же над ним пронеслась ещё одна очередь. Да сколько же у них патронов? Ходок перекатился вправо, и замер на месте от ужаса — в траве, прямо перед ним лежал труп сталкера. Зеленоватая кожа, широко открытые глаза, запёкшаяся кровь. На запястье бедолаги виднелся небольшой ПДА. Вот так удача.

Беглец схватил миникомпьютер, и несколько раз нажал на кнопку питания. Экран заморгал, и перед Шпротом предстала карта зоны. Вот только карта была непростая. На ней, западнее Янтаря располагался ещё один район, о котором Шпрот никогда не слышал. Надпись гласила «Проклятая топь». Что же это за карта? Шпрот нажал на синюю кнопку сообщения, и услышал тихий голос:

— Говорит капитан Федеральной службы безопасности Лапин. Если вы меня слышите, отзовитесь. Кто-нибудь, пожалуйста, отзовитесь.

— Слышу вас. — Отозвался Шпрот, и тут же ПДА засёк звонившего — недалеко от старого склада близ Янтаря.

— Кто вы. —

Прошептал собеседник. Его явно бил озноб.

— Это не важно. Я сам не знаю, зачем взял ПДА. Просто…

— Где Кислов! — Собеседник закричал так, что в тихой летней ночи этот крик был отчётливо слышен.

Динамик зашипел.

— Не знаю. Я снял ПДА с тела какого-то сталкера.

— Значит всё-таки уложили, гады. Вот душегубы. Послушай парень, помоги мне. Я в долгу не останусь.

— Рад бы. — Шпрот заговорил ещё тише, когда рядом из травы взлетела ворона.

Чёртова птица. Чуть сердце от страха не лопнуло.

Рад бы, вот только я сам ранен, и за мной бегут наёмники.

— Наёмники? Тогда тем более ползи сюда. Вместе отобьемся.

Шпрот секунду колебался, после чего проговорил:

— А что я теряю? Жди, сейчас буду.

* * *

— Кто я?

Он огляделся: больничная палата, старичок под капельницей у противоположной стены, круглый стол на металлических ножках, жалюзи, закрывающие палату от слепящего солнца, люминесцентная лампа над головой.

— Кто я? — Повторил он, ощущая, что вместо воспоминаний в голове лишь пустота. Показалось, что голос теряется где-то в пустоте, и бьётся о голые стены сознания.

Он не помнил ничего. Вместо имени только набор вариантов.

Кто же я? Может быть, упал посреди дороги, потерял сознание, а когда очнулся, память будто стёрли. А что, всякое в жизни бывает. Помнится, лет пять назад нашли мужика из Казахстана, который десять лет жил без памяти. Помнится, он…Ага всё-таки что-то помнится. Значит, есть шанс. Он приподнялся с кровати и поглядел в висящее на стене зеркало. Так, значит я татарин. Уже лучше — с национальностью разобрался. Ещё бы узнать, где я, и можно считать, что жизнь удалась.

— Врача! Позовите врача! Он очнулся! — Запричитал старик.

Не прошло и минуты, как в палату вбежала заспанная медсестра. Она всплеснула руками, и тут же выбежала обратно в коридор.

— Георгий Максимович. — Больной из шестьсот седьмой очнулся.

— Как очнулся. Невероятно. — Раздался издалека раскатистый бас. — Чудо, не иначе.

Дурдом. Он лёг на кровать и принялся разглядывать замысловатую татуировку на запястье. «Приштина. 2009».

Интересно, значит, я был в Косово. А что я там делал? Такие наколки делают солдатам. Воевал, наверное. А с кем? На чьей стороне? Он закатал рукав футболки, и обнаружил на предплечье очередную татуировку. «Лена».
– гласили узорные буквы. А кто такая эта Лена? Не мог же я нацарапать на плече имя ничего не значащей для меня женщины? Или всё-таки мог?

Размышления пациента прервал врач. Он вошел в палату, слегка пригнув голову. Вот это действительно был богатырь: рост около двух метров, широкие, накачанные плечи. При всём при этом, доктору было около пятидесяти, но форму он явно держал.

— Как самочувствие? — Проговорил Врач, садясь на край кровати, которая тут же издала протяжный скрипучий звук.

— Я не помню, кто я. — Ответил пациент и замотал головой, будто пытаясь этим растревожить старые воспоминания.

— Ну, в вашем случае это несущественно. Ещё два месяца назад никто не мог с уверенностью сказать, что вы выкарабкаетесь. В рубашке родились, не иначе.

— А что произошло?

— Вас нашли около седьмого участка периметра Зоны с множественными рваными ранами и огнестрельными ранениями. К тому же вы пережили выброс, и почти час находились за гранью жизни. Редкий случай. Единственный, в моей практике.

— Периметр зоны?

— Третья защитная линия. Помните?

— Ничего не помню. — Пациент замотал головой из стороны в сторону.

— Вспомните. Я уверен. — Врач поднялся и зашагал к выходу, но пациент окликнул его.

— Доктор, а хотя бы примерно известно, кто я?