Пленник
Шрифт:
Закрываю за собой дверь и ухожу, слыша, как занимается за моей спиной новое пламя свершенного преступления…
Глава 10
Эта ночь становится самой длинной в моей жизни. Бесконечная гонка переездов и убийств. Нужно закончить до утра, пока другие агенты Бюро не спохватились и не связали воедино череду смертей. Иначе ко всем свидетелям будет незамедлительно приставлена охрана. И тогда
Охранник, лица которого я даже не помню, вышедший покурить на двор… Его девушка спит в доме, в мягкой постели. Уютный дворик едва освещен, поблескивает вода в небольшом бассейне. Тонкий красный ручеек, движущийся по мраморной плитке, к утру окрасит воду в розоватый цвет. Девушка найдет своего спутника жестоко убитым…
Охранник, спящий в квартире на первом этаже, который никогда больше не проснется…
Охранник, услышавший мои шаги, подскочивший и тут же рухнувший обратно с дырой в груди…
Аро ходит со мной, признав, наконец, что человеческие возможности ограничены. Или просто ему надоело возиться, он хочет ускорить процесс. Он вскрывает замки, взламывает оконные рамы, тихонько ведет меня туда, где я просто делаю свою часть работы. Он не вмешивается в сам процесс, но наблюдает очень внимательно, с выражением непреходящего удовольствия на лице.
У нас почти не возникает затруднений, ведь сейчас ночь, и все спят. Аро умеет проникать в квартиры быстро и бесшумно. Главное – просто следовать за ним.
Охранник-азиат становится для меня трудной жертвой. Его квартира пахнет сладкой выпечкой, повсюду разбросаны детские игрушки. Я спотыкаюсь, заметив через полуоткрытую дверь детскую двухъярусную кровать, мои мышцы костенеют, а ноги отказываются вести вперед.
Мы проникаем в спальню, «Глок-19» давно готов и направлен в сторону подушек. Вот только сердце останавливается, когда я вижу, кроме мужчины и его жены, двух спящих между ними маленьких детишек…
Их черные головки лежат на мягких подушках, материнская рука нежно обнимает их тельца. Черные волосы женщины убраны на затылке в пучок, чтобы не мешать.
Мужчина лежит на спине, знакомые черты охранника во сне расслаблены, он не похож на солдата. Здесь он любящий отец и муж.
Его зовут Мин Чан. Я помню его имя.
Опускаю пистолет, ужаснувшись тому, что уже сделала и что еще собираюсь. Сталь словно прибавляет в весе, руки дрожат, а по вискам струится обильный пот.
Аро молча стоит в стороне, ждет и наблюдает. Ничего не говорит, позволяя мне самой сделать очередной чудовищный шаг в ад.
Поднимаю пистолет и опускаю его. Поднимаю снова, но не могу заставить палец нажать. Не могу убить человека, у которого, насколько я успела заметить, четверо детей…
Всхлипываю, с трудом подавляя громкое рыдание, когда замечаю возле большой кровати маленькую розовую колыбель, украшенную атласными бантами. Пятеро...
Что-то ломается во мне…
Я больше не могу стрелять…
Пот едко щиплет глаза. А может, это слезы.
Не могу стрелять. Больше не хочу убивать.
Желаю только одного – стереть из памяти мучительные воспоминания. Стать прежней Беллой, которой я была всего несколько часов назад. Отмотать время вспять и послушаться Эдварда – принять гибель, не сопротивляясь. Потому что сейчас не уверена, что жить дальше с тем, что совершила, есть смысл…
– Быстрее, - тихо поторапливает Аро, и только тогда я вижу, что азиат не спит. Он смотрит на меня.
Его глаза не круглые и не испуганные, он не кричит, не паникует, просто смотрит на меня и пистолет. В полной тишине.
Я поднимаю оружие, целясь ему в голову, но медлю. Не могу нажать на курок. Дыхание то и дело прерывается: сдавленное, сиплое.
Правая рука азиата лежит поверх одеяла. Он осторожно поднимает ее ладонью вверх, как будто призывает меня повременить с убийством. Какой смысл в том, чтобы отсрочить смерть?
– Пожалуйста, не убивай мою жену и детей, - шепчет он безмолвно, я читаю слова по его губам.
Я хочу ответить, но в горле словно застыл комок остро ранящих колючек.
Медленно, не делая резких движений, Мин Чан спускает одну ногу с кровати. Его глаза пристально смотрят в мои глаза, а их выражение остается для меня загадочным. Он словно хочет что-то сказать, но не здесь, в другом месте. Он умоляет меня послушаться его, тихонько, осторожно, чтобы не напугать, указывая на дверь.
Аро молчит, не делая попыток помешать азиату двигаться, не принуждая меня спешить, и Мин Чан благополучно выбирается из кровати. С поднятыми вверх руками, беспомощный и безоружный, он осторожными жестами выманивает нас из спальни вон.
Я, словно завороженная, следую за ним, держа его на мушке, а палец на чувствительном курке.
– Не здесь, пожалуйста, не нужно будить детей, - еле слышно шепчет Мин Чан.
– Пожалуйста, сюда.
– Его спокойный, абсолютно собранный, без признаков паники голос почти гипнотизирует, и мы выходим вслед за ним на улицу, в темную ночь, подходим к двум большим мусорным контейнерам, стоящим возле пустынной ночной дороги сразу за оградой домика.