Пленники Барсова ущелья (илл. А.Площанского)
Шрифт:
— Да, — поддержал и Ашот. — Если мы хотим жить, то должны забыть о том, что такое отвращение. И вообще, о каком отвращении можно говорить? У нас вон и черепаху считают поганым животным, а видели, какая она была вкусная?
— Подумаешь, — выпятил губы Гагик. — В Париже лягушек едят, а я в Барсовом ущелье от ушанов откажусь? Дай-ка одного сюда!
Ушаны спали так крепко, что даже тот, которого бесцеремонно вертел в руках Гагик, не пошевелился. Он, казалось, впал в летаргический сон.
Животное плотно закуталось в кожаные перепонки своих крыльев. Так люди кутаются в плащ или в пелерину, когда идет дождь
Из-под «плащей» высовывались только лапки с кривыми и острыми когтями. Ими-то и прицепляются ушаны к сводам, к потолкам и, вися вниз головой, впадают в зимнюю спячку.
Ашот тоже взял в руки ушана и осторожно разворачивая его крылья, объяснил товарищам, как, плотно закрывая своей мантией органы осязания, обоняния и слуха, животное во время сна полностью выключается из окружающей среды. Ничего не видя, не ощущая и не слыша, оно спокойно спит.
Когда Ашот «распеленал» ушана, все увидели его светло-серое тело с коричневым оттенком на спине. Ушан проснулся и затрепетал в руках у Ашота.
— Ну, изучение отложим, теперь время ужина, — уловив выражение нетерпения на лицах своих слушателей, решил вожатый.
Очень вкусным показалось ребятам мягкое и жирное мясо необычного шашлыка. Потому, вероятно, что они были слишком голодны. А может быть, и потому еще, что ушаны были пойманы во время зимней спячки, перед которой они, так же как медведь, барсук и другие спящие всю зиму животные, сильно жиреют. Это были какие-то комки жира, закутанные в серые шкурки.
Обильные запасы их увеличивали надежду выдержать зиму.
— Если мы сумеем сберечь их, мы не останемся голодными, — сказал Ашот. — Надо только подумать, как бы они не проснулись до времени. Впрочем, об этом поговорим завтра. Завтра же обследуем котел и миску и решим, как ими пользоваться. А сейчас… Как бы нам убить остаток вечера? Не почитать ли? — осторожно, боясь, что товарищи воспротивятся, предложил он.
Но никто не возразил.
— Знаете, — сказала Шушик, — дома нам так много приходилось заниматься, что книжки мне опротивели. А позавчера днем так захотелось читать! Возьми-ка, Га-гик, «Родную литературу», найди что-нибудь хорошее.
— Погоди, напьюсь малинового чая — потом. Не понимаю, зачем какие-то чайные плантации разводить, если есть в природе малина? Ох-ох-ох, ну и чай! Кто пьет — тот понимает, кто не пьет — не понимает, — балагуря, расхваливал Гагик заваренный им на корнях малины напиток. Он заварил его в глиняной посуде собственного изготовления и из нее же с наслаждением пил, отрываясь лишь ради пришедшей в голову шутки.
Надо сказать, впрочем, что не один Гагик притворялся беспечным. Все ребята чувствовали потребность подбадривать и друг друга и самих себя. Но как ни старались они казаться спокойными, на деле в их сердцах жил все тот же страх: выдержат ли? Вынесут ли они суровую зиму Барсова ущелья? Как поведет себя дальше их страшный враг? Ведь о чем угодно, но о его присутствии никто не забывал, хотя вслух о нем, по молчаливому согласию, не говорили.
Когда наконец голод и жажда были утолены, Гагик, похлопывая себя по животу, объявил:
— Ну вот, теперь, когда в желудке у меня стало тяжелее, а на душе — полегче, мы можем спокойно перейти к следующему вопросу. Сегодня чтецом буду я, слушателями — вы. Страница сто сорок
— Ох, как хорошо! Словно о нас написано! — вздохнул кто-то из ребят.
Эй, горы зеленые, детства друзья!..— громко и четко продолжал Гагик, и голос его звенел под сводами пещеры, унося сердца слушателей в чудесный мир гор и лугов Лори.
Туда, где гора над горою встает, Где по небу горы ведут хоровод. Где пьяные горы встают по утру. Как гости на свадебном буйном пиру… [30]30
Cтихи Ованеса Туманяна, перевод В. Державина.
Нет, можно жить! Можно даже продолжать занятия. Правду говорит Ашот: во всех случаях необходимы лишь воля и любовь к труду. Тогда никакие природные бедствия не будут страшны человеку.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
О том, как невыгодно иной раз впадать в зимнюю спячку
Ночью метель утихла, и словно какая-то невидимая рука сорвала с неба покрывало туч. На землю спускался леденящий мороз.
Когда снег, скопившийся у входа в пещеру, заискрился, освещенный первыми лучами восходящего солнца, Ашот решил, что пора отправляться на поиски топлива.
Это был уже тридцатый день их жизни в Барсовом ущелье.
Выйдя из пещеры, ребята невольно зажмурили глаза. Все вокруг снова укрылось мягким белым снегом, а горы, казалось, стали выше и четко вырисовывались на нежной лазури неба.
— Ну, восхищаться потом будем, сейчас не время, пойдем, — сказал Ашот и зашагал вперед.
— Погоди, — остановил его Гагик. — А наш добрый сосед? Тот самый, у которого коготки похожи на кошачьи?
Напрасно Гагик думал, что Ашот забыл об опасности. Но что же было делать? Ведь у них и головешек не оставалось, нечего было даже взять с собой!
— Ты, Шушик, подбрось-ка в костер последние веточки и подуй, пусть дымит, пока мы не придем. Не бойтесь, в такой светлый день зверь вряд ли вылезет из логова.
И все же мальчики медлили переселяться из пещеры.
— Не понимаю вас, — волновалась Шушик. — Говорите, что дом нашли, настоящий дворец, а сами и шага не делаете, чтобы туда перебраться! Чего же вы ждете? Ведь тут мы замерзнем!
Ноги ребят сразу погрузились в снег, по спине забегали холодные мурашки. А солнце, как нарочно, поднималось в это утро особенно медленно.