Пленники белой пустыни
Шрифт:
— Ясно одно, — немного разочарованно сказал Джейми Эуэсину. — Эти люди не враждебны и не опасны нам. Они ведут себя как маленькие дети или щенята. Клянусь, они даже лучше чипеуэев!
Много часов не прекращалось в иглу весёлое оживление. Были песни, а смеха было столько, сколько мальчикам никогда не приходилось слышать сразу. Ребята тоже старались веселиться вовсю, а Питъюку досталась нелёгкая задача — служить им переводчиком. Но наконец от жары, сытной пищи и долгой поездки мальчиков так разморило, что им стало трудно бороться с сонливостью. Сказав несколько слов, Кейкут попросил удалиться всех, кроме членов своей семьи. Сквозь дремоту Джейми ещё почувствовал, что кто-то накрывает его меховым одеялом; потом он погрузился в сон, радостно сознавая, что находится среди друзей… Так закончилось это длинное приключение, которое началось в стойбище Деникази шестью месяцами раньше. В стойбище у эскимосов тундры пришёл конец долгим месяцам опасностей, трудностей и одиночества.
Спустя неделю после их прибытия в стойбище эскимосов Джейми и Эуэсин снова двигались на Юг, но на этот раз они были не одни.
Многочисленные переговоры с эскимосами убедили в конце концов старого Кейкута, что не случится ничего страшного, если его люди отважатся съездить в запретные земли индейцев. Солнечным январским днём трое саней помчались в южном направлении по замёрзшей реке Кейзон. Первыми шли двадцатифутовые сани Кейкута, на которых находился и Эуэсин, чтобы показывать дорогу, когда они оставят позади знакомую эскимосам местность.
Джейми и Питъюк следовали за ними на маленьких санях, построенных мальчиками, но на этот раз Зубу и Эйюскимо помогали все собаки Питъюка. Маленький караван замыкали сани одного из старших двоюродных братьев Питъюка.
Поездка оказалась лёгкой, эскимосам всегда был известен секрет, который Джейми познал так поздно — на морозной равнине, когда его и Эуэсина настигла снежная слепота. Эскимосы знали: надо всегда странствовать заодно с силами природы этого края и никогда не идти против них.
Они двигались только при хорошей погоде. Когда нависала угроза снежной бури, тут же останавливались и сооружали уютные временные иглу, в которых они могли продержаться не один день. Однако на этот раз погода стояла достаточно хорошая, и на девятый день на горизонте обозначилась чёрная линия лесов.
Теперь обязанности проводников, указывающих дорогу, легли на плечи Эуэсина и Джейми. Друзья направили собачьи упряжки на юг по реке Белой Куропатки. Они на почтительном расстоянии объехали стойбища Деникази, не без основания подозревая, что внезапное появление эскимосов вызовет у чипеуэев слепую панику и последствия окажутся не из приятных.
Январским днём после полудня сани пересекли широкую снежную гладь Кэсмирского озера и по реке Кэсмир достигли того места, где река вытекает из озера Танаут. Там они остановились на ночлег.
В то время как эскимосы занялись разведением костра из еловых дров — после «мелких палок» тундры большие, жаркие костры удивляли и радовали их, — Джейми и Эуэсин повели Питъюка к развалинам Поста Рыжеголового. Отсюда около двадцати лет тому назад молодой мужчина, полный отваги и желания исследовать Север, тронулся в путь в далёкие края, из которых ему не суждено было вернуться.
— Иглу твоего отца, — сказал Джейми.
Питъюк долго смотрел на груду рухнувших брёвен, а когда отвернулся от этого грустного зрелища, его глаза были полны слёз.
— Питъюк вернулся домой, — произнёс он так тихо, что мальчики едва расслышали его слова.
Они не заметили, как из темноты к ним вышел старый Кейкут. Старик заговорил, и, хотя Джейми и Эуэсин не поняли слов, они угадали их смысл.
— Сын идет в страну своего отца, — сказал Кейкут, — и оставляет страну своей матери в хранилище воспоминаний. Питъюк был сыном моего сердца, но он вашей крови. Берите его, и пусть вас связывает братская любовь.
Кейкут взял руки своего внука и вложил одну — в руки Джейми, другую — в руки Эуэсина.
Затем он ласково улыбнулся трём мальчикам, повернулся и исчез в темноте.
На следующее утро Джейми был разбужен Эуэсином, который сильно тряс его за плечо.
— Они уехали! — кричал Эуэсин. — Кейкут и другой эскимос уехали!
Это была правда. Ночью двое саней эскимосов бесшумно отправились в родные края, покинув Питъюка и двух его новых друзей. Питъюк тоже уже не спал и сидел на брёвнышке у потухшего костра, устремив взор на север.
Джейми неловко обнял мальчика за плечи.
— Не горюй, — сказал он. — Как-нибудь мы втроём поедем и навестим народ твоей матери.
Питъюк встал и улыбнулся.
— Это хорошо, — сказал он. — А теперь давайте в путь к вашему народу, туда. — Он указал на противоположный конец озера Танаут, и там, далеко-далеко, мальчики смогли различить крохотные голубые дымки очагов хижин индейцев кри.
Глава 27. Возвращение
Первым сани увидел один из младших двоюродных братьев Эуэсина; он доставал воду из проруби на озере. Мальчик впился глазами в движущихся к посёлку. Похожие на волков собаки и странно одетые в меха люди показались ему выходцами из древней легенды о духах. Мальчик выронил ведро и не чуя под собой ног помчался вверх по склону.
В несколько минут берег опоясала цепочка людей. Мужчины поглядывали на приближавшиеся сани с тревогой, а дети были просто перепуганы. До саней оставалось ярдов сто, когда Мэри Миуэсин узнала своего сына.
И тут началось столпотворение… В один миг Мэри прижала к груди разом и Джейми, и Эуэсина и чуть не задушила их в своих сильных объятиях, попеременно рыдая и браня обоих ослушников. Детвора помчалась по хижинам, выкрикивая невероятную новость, народу у саней становилось всё больше и больше, пока сюда не сбежались все жители посёлка.
Крики, вопросы, вопли слились в шум, от которого можно было оглохнуть.
Прошло некоторое время, прежде чем к людям вернулась способность говорить связно, и тогда Эуэсин повёл своего отца к саням, на которых Питъюк робко пережидал, когда пройдёт общее возбуждение от встречи.