Пленники дорог
Шрифт:
— Э, нет, парень, на твоем месте я бы не оказался. По мне лучше в застенке сдохнуть, чем колдуну служить!
Пока Кисс снова скручивал веревкой брыкающегося мужчину, я рассматривала кожаные браслеты, которые Кисс срезал с запястий пленника. В каждой из этих кожаных полосок было по паре небольших внутренних карманчиков, в каждом из которых находилось еще по столь же хитро обточенной монете.
— Кисс, что это? Я имею в виду, что это за монета?
— На языке людей определенного круга это называется биса. Если можно так выразиться, биса — предмет широчайшего применения. Чаще всего ею пользуются карманники. Кошельки и карманы у разинь вроде тебя режет — только держись! Впрочем, не одни карманники любят такие милые безделушки. Чтоб ты знала: это монета северного государства Нейрестрим. Именно там подобные монеты имеют хождение, хотя очень высоко не ценятся. Зато их в должной мере оценили те, кого в тайной страже называют преступниками. Не знаю, что именно нейрестримские мастера при их изготовлении в металл добавляют, да только в результате монеты из северной стали обладают необычной твердостью. Чтоб так сточить край только у одной монеты, сил и времени надо приложить ой как немало! Но и результат впечатляющий. После стачивании такие монеты легко режут что ткань, что кожу, что просмоленные веревки… Куда до нее бритве! В умелых руках биса может стать страшным оружием…
— Что, годится глотки резать?
— Не только. Тот же Клещ, упокой Темные Небеса его многогрешную душу, бисами пользовался просто виртуозно. Мне рассказывали, что при помощи подобных монет он как-то в многолюдной таверне расправился с заказчиком, не желающим платить ему за выполненную работу. Всего лишь за несколько мгновений Клещ умудрился отправить около десятка остро заточенных бис в того, кто решил надуть его при расчете. По такой вот монете жмоту — заказчику попало в каждый глаз, одна вонзилась в переносицу, а остальные перерезали горло… Клещ как бы сказал: подавись, мол, своими деньгами и запомни, с кем вздумал шутки шутить. Самое интересное в том, что никто из посетителей таверны ничего особо и не заметил. Лишь позже пара подвыпивших посетителей вспомнили, что видели неприметного мужика, судя по всему мертвецки пьяного, посылающего щелчками монеты куда-то в сторону. Подобное зрелище не привлекло внимания никого из тех, кто был рядом. На то и таверна, чтоб подвыпившие посетители душу себе отводили так, как хотят. Правда, когда чуть позже спохватились, то Клеща уже и след давным-давно простыл…
— Да уж, Кисс, отхватил ты себе подружку, или кем там она тебе приходится… — снова подал голос наш пленник. — По мне, так не приведи Всеблагой такого счастья! Лучше заводить себе бабу попроще и понадежнее, чем невесть что такое, не зная, что она выкинет в следующий момент! Рисковый ты парень, как я погляжу. Не боишься, что эта девка под горячую голову тебе враз что открутит, и не заметит того? От такой всего можно ожидать! Да на кой она тебе сдалась? Ни один мужик с такой связываться не будет. Разве девок нормальных мало? Что, и тут решил выделиться? А твоя приятельница знает, как колдун мечтает с ней еще разок повидаться? Золотом с головы до ног любого осыплет, кто ее к нему приведет… Подумай…
— Ага — согласилась я. — Не сомневаюсь — колдун свое слово сдержит. Только вначале он растопит то золото, а затем вольет Киссу в глотку. Так? Впрочем, вру: он обещал при встрече залить ему туда раскаленный свинец? Правильно?
Пленник промолчал, лишь отвел взгляд в сторону.
— Вижу, не ошиблась… Кисс, что бы этот болтун сейчас не плел и что б не обещал, нам стоит выбросить из головы даже предположение о том, будто бы колдун простит хоть кого-то из нас. Да ни за какие блага на этом свете! Мало того, что его столь тщательно лелеемой внешности нанесен непоправимый урон, так еще и репутация колдуна значительно упала в глазах людей! Оказывается, он далеко не всемогущ! Такое унижение перед теми, кого он считает ниже себя, не прощается… Так? Молчит наш гость, нечего возразить… Ты, Четырехпалый, хоть и сволочь, а мужик умный. Стараешься вбить между нами клин, посеять страх, семена раздора… Жаль, что такой толковый человек служит злу. Мне правда жаль, причем искренне… Ребята, тут где — то были кляпы, которыми этот парень вам рот затыкал. Будьте так добры, подайте мне их. Ничего нового от этого типа мы услышать уже не сможем, а сам он в ближайшее вряд ли утихомирится, так что тишину и ночной покой нам придется создавать самим. Пусть Четырехпалый с заткнутым ртом посидит, раз слов не понимает…
Глава 22
В небольшом лесном поселении, насчитывающим не более трех десятков дворов, мы проживали уже вторую седмицу, и, не боюсь признаться, все еще были главной новостью всех ее жителей. Каждый вечер к маленькому домику, где мы жили у одинокой старушки, собирались, считай, все обитатели деревеньки. Наше появление здесь стало основной темой для обсуждения на долгое время. Приезжали даже жители из соседских деревушек, слушали наши рассказы, качали головами. Мне столь пристальное внимание стало уже порядком надоедать, хотя, признаю, у местных для того имеются все основания…
Тогда, на заимке, Кисс оказался прав: больше никто из обитателей Серого Дола в домике не объявился. Правда, раненый мальчишка ночью то и дело постанывал во сне, а связанный пленник несколько раз начинал довольно шумно возился в углу, пугая остальных детей. Ну, больного ребенка я успокаивала, да и остальных парнишек тоже, а со слугой колдуна Кисс отныне не церемонился — проверял целостность связывающих того пут и в очередной раз от всей души давал Четырехпалому в зубы, после чего связанный пленник сразу стихал. Только вот что нам делать с этим мужиком дальше? Не отпускать же его на все четыре стороны под честное слово…
Утром все разрешилось само собой. На двух небольших телегах приехали родственники мальчишек. Это были двое кряжистых, здоровых мужиков, детей того старика, которого убили слуги колдуна. Один из мужчин, тот, что постарше, приходился отцом ребятишкам. Второй, лет тридцати — их дядей. Третьим был молодой крепкий парнишка с такими увесистыми кулаками, каких я еще в жизни не видела. С собой они привезли фляги с медом и копченое мясо. Ну, мне и без того было понятно, чем они в лесу занимались. На обитателей таких отдаленных селений я насмотрелась еще в родном поселке. Немногословные, молчаливые селяне, редко выезжающие из своих угодий, да и то позволяющие себе это лишь в пору межсезонья, когда нет полевых работ, а у лесного зверья пока еще не закончилась линька Для таких людей даже Большой Двор был чем-то вроде многолюдного города с непривычно — чуждыми отношениями и бесконечным людским шумом.
Мальчишки, увидев родных, сразу почувствовали облегчение и поняли, что наконец-то могут дать волю давно сдерживаемым чувствам. Глотая слезы, они рассказали, как вчера вечером на заимку заявились двое незнакомых людей, убили деда, а их самих связали и хотели увести неизвестно куда… Хорошо, что чуть позже на заимку пришли еще люди и спасли их…
Как приехавшие повели себя, узнав о вчерашнем происшествии — о том, думаю, можно не говорить. Понятно и без слов, особенно если учесть, какие суровые нравы до сей поры царят в этих отдаленных местах. Здесь все подчиняется законам, издавна установленных еще предками, а по тем правилам тех, кто поднимает руку на беззащитных детей и стариков ничего хорошего ждать не должно… У людей, живущих в глухомани, одна надежда — на себя, и на заветы стариков. И еще у них своя справедливость, несколько отличающаяся от городской… В этих местах никто не будет дожидаться стражников, чтоб вершить праведный суд согласно уголовным уложениям…
Судя по взглядам, которые бросали вновь прибывшие на связанного человека, было понятно, что ему придется плохо. Это же понял и наш пленник. Понял и испугался. Он пытался что-то показать знаками Киссу, но тот лишь отрицательно покачал головой из стороны в сторону — поздно. Еще недавно ты отказался пойти нам навстречу, так что сейчас, парень, извини… Если бы ты был с нами честен, я бы попытался спасти тебя. Но, увы, вчера ты сам отказался от моего предложения, так что сегодня уже я не буду встревать между тобой и местными жителями…
Так оно и произошло. Выслушав рассказ всхлипывающих мальчишек, мужики без долгих разговоров подхватили связанного пленника, вытащили его из избы и направились вглубь леса. Тот брыкался, понимал, что ему может грозить…
Пока ждали возвращения ушедших, я, не говоря никому, просмотрела изнутри своих спутников. Киссу ногу подлечила. У него, и верно, было сильное растяжение. Как он шел, да при этом еще и умудрялся почти не прихрамывать — не понимаю! Заодно успокоила у парня и расшалившиеся нервы. Оказывается, в душе у Кисса крутился самый настоящий вихрь из непонятных чувств, эмоций, злости… А по внешнему виду и не подумаешь, что моего спутника хоть что-то беспокоит. Вдобавок ко всему у него еще и почки побаливают — в том амбаре, где мы стояли связанными, тот охранник колдуна умело к ним приложился… Это я сейчас налажу.