Пленники колдовских чар
Шрифт:
Она понимала, что придется потерпеть до возвращения домой. Конечно, это был не ее дом, а князя, но другого у нее все равно не было. Слуги Анны Болотной были вольными, а не из крепостных, как у других, да и наняла она их сама, платила щедро и не наказывала, потому те служили ей верой и правдой. Таким образом Ася превратила свое обиталище в место, где она всегда может найти защиту и помощь, а это немаловажно для бедной содержанки, которая полностью зависит от благосклонности своего покровителя. К сожалению, даже самые преданные слуги не могли дать ей свободы.
И не могли защитить от липких взглядов и грязных намеков великосветских пакостников, которые тратили свою
Был объявлен менуэт. Этот чопорный танец королей и король танцев, хотя и считался безмерно устаревшим, все же оставался обязательным для приемов в высшем свете Ветрограда. Походил он скорее на церемонию приветствия, нежели на бальный танец, ибо состоял из череды поклонов, перемещений, поворотов и реверансов. Полвека спустя великий русский поэт напишет такие строки: «Во всю длину танцевальной залы дамы и кавалеры стояли в два ряда друг против друга; кавалеры низко кланялись, дамы еще ниже приседали: прямо против себя, потом, поворотясь направо, потом налево и так далее…». Ася не могла знать этих строк, но согласилась бы, что описание точное. И хотя молодежь откровенно посмеивалась над приверженностью старшего поколения к этому сложному действу, но отказаться от участия в нем не могла. И Анна Болотная была рада этому, ибо ей менуэт нравился. Он был наследием галантной эпохи короля-солнце Людовика XIV, единственного из монархов, кто снимал шляпу в присутствии женщин.
Увы, Ветроград не Париж, и нравы при здешнем дворе отличались от французских, но это не касалось бедной сироты. Ее-то уж точно никогда не пригласили бы на придворный бал, да она и не рвалась туда. Нынешний император хотя и был тезкой своего великого предшественника, но более ни в чем сходства с ним не имел. И следовательно, окружал себя толпами блюдолизов и льстецов, которые бдительно следили за тем, чтобы никто лишний не проник в их порочный круг, оказавшись в пределах которого, невозможно сохранить чистоту помыслов и поступков. Ася считала своим долгом блюсти себя хотя бы в тех сферах, куда забрасывала ее фортуна в лице князя Пустовойтова, а о большем она и не мечтала. Тем более сейчас, когда ощущение западни с каждым танцем лишь усиливалось.
Наконец был объявлен перерыв. Дамы опустились в кресла, расставленные вдоль стен. Обмахиваясь веерами, они благосклонно кивали в ответ на комплименты своих кавалеров. Через бальный зал уже торопились лакеи, разносившие прохладительные напитки. Ася, присевшая на обитую бархатом скамеечку, тоже взяла бокал с лимонадом. Маркиз Дервильи, который слыл чичисбеем красавицы Болотной, приседая от смеха, рассказывал ей пикантный анекдотец, но девушка не слушала его, потому что взгляд ее был прикован к другому человеку. Прежде она не замечала его среди гостей генерала от инфантерии. Да и к слугам этот мужчина явно не относился. Слуга не стал бы сидеть, развалясь в кресле, в простенке между двумя окнами, за которыми пылали гроздья праздничного фейерверка.
Выделялся незнакомец и своей внешностью. На его простоватом, грубо вылепленном лице не было пудры, накладных мушек и тонко постриженных усиков, как у других мужчин. Да и одет он был иначе, чем они. Вместо расшитого серебром камзола, кюлотов, чулок и туфель с пряжками, на нем было длиннополое черное одеяние, напоминающее мантию, из-под которой выглядывали ботфорты. Парика этот странный гость не носил. Темные с проседью волосы свободно лежали у него на плечах. Ася не могла отвести от него взгляд, хотя сам незнакомец на нее не смотрел. Он вертел в руках трость с золотым
С замиранием сердца девушка поняла, что незнакомец направляется к ней. Осознал это и маркиз, потому что оборвал свой анекдотец на полуслове и растворился в толпе. Анна Болотная осталась в одиночестве, которое теперь не радовало ее. Черный человек приблизился, учтиво, но без раболепства поклонился. Ася поднялась со скамеечки и присела в изысканном реверансе, хотя этикет позволял ограничиться лишь небрежным кивком. Несколько томительно долгих мгновений они смотрели друг на друга, словно не знали, что сказать. Предчувствие, которое мучило Анну Болотную со дня получения приглашения, превратилось теперь в твердую уверенность. Этот странный незнакомец и был той самой западней. И еще она узнала взгляд, наблюдавший за ее рождением.
– Меня зовут Брюс, – произнес человек в черном. – Это я пригласил вас сюда, Анна.
– Приглашение было подписано генералом Моргенштерном, – попыталась возразить девушка.
– Карл Людвигович любезно согласился устроить этот междусобойчик по моей просьбе… А я снабдил его необходимыми средствами.
– Чем я обязана такой откровенности с вашей стороны?
– Тем, что все это празднество затеяно ради вас.
– Теперь я понимаю, что и платье тоже прислано вами.
– О, это сущие пустяки.
– Благодарю за хлопоты, но, право, ради меня одной не стоило так тратиться.
– Я настолько богат, что никакие расходы не кажутся мне чрезмерными.
– Если вы пытаетесь меня поразить своим богатством, то стараетесь понапрасну. Я не торгую собой.
– Все, что принадлежит мне, я готов бросить к вашим ногам, Анна, – холодно, без всякой страсти произнес Брюс, – но мне не нужна покорная рабыня. Я хочу, чтобы вы полюбили меня.
– Следует ли ваши слова понимать как признание в любви?
– Понимайте как вам заблагорассудится, Анна, – откликнулся тот. – Вы нужны мне, и я хочу стать необходимым вам. – Во всяком случае, изысканностью речи вам меня поразить не удалось.
– До записного балагура мне далеко – это верно, – кивнул Брюс. – Однако я владею иным искусством… Смотрите! Он щелкнул пальцами, и все вокруг замерло. Смолкла музыка. Повисли над струнами смычки. Танцоры застыли в полупоклоне. Свечные язычки, пригнутые сквозняком, так и не распрямились. Из открытых ртов не доносилось ни звука, а лица превратились в неподвижные маски, которые то вежливо улыбались, то недоуменно вздымали брови, то хмурились от досады. Даже залетевший из сырого ночного парка комар завис в воздухе, словно тот стал вязким, как смола. Брюс без улыбки ухватил насекомое двумя пальцами и растер его между ними, не побрезговав выступившей из брюшка кровью. Ася смотрела на эти чудеса с ужасом, хотя ее собеседник, конечно же, хотел вызвать у нее восхищение своим могуществом. Брюс заметил болезненную гримасу у нее на лице и взмахом руки вернул миру подвижность.
– Кто вы? – спросила девушка, когда вокруг снова загремела музыка и танцоры зашаркали подошвами по паркету.
Собеседник пожал плечами, обтянутыми черным шелком. – Алхимик, маг, астролог, чародей, престидижитатор, колдун, – проговорил он. – Называйте меня как хотите.
– Я хочу, чтобы вы навсегда исчезли из моей жизни.
– Этого я вам не обещаю, – покачал головой колдун. – Зато обещаю другое. Вы будете жить среди чудес, и малейшие ваши прихоти и желания, даже самые немыслимые, станут исполняться.