Пленники Соленого озера
Шрифт:
– Ну, кинь какую-нибудь тряпку на эту банку.
– Нет, тут другая система. Я понял.
Листовский приподнялся и накрыл колбу выдолбленным из обрезка бревнышка цилиндром. Свет, разумеется, исчез. Снова убрал цилиндр – комната осветилась.
– Видал? Режим вкыл и выкыл. Цивилизация.
Может показаться неправдоподобным, однако друзья довольно быстро уснули на новом месте. Впрочем, лучше уж сразу провалиться в сон, чем размышлять о том, что же на самом деле произошло и какое будущее ожидает из
Глава 5
Наутро компаньонов разбудил негромкий стук в дверь. Это, как и обещал, явился Кирилл. Новые приятели втроем вышли на свежий воздух. Было так рано, что местное население еще поголовно спало, тем более, после вечерне-ночных бдений. Никем не замеченная троица покинула окрестности розоватой скалы и двинулась вдоль берега, в сторону, откуда вчера не совсем по доброй воле пришли компаньоны. Небо снова было бледно-серым, солнце не показывалось, на широкой глади озера даже легкой ряби не проглядывало. Пейзаж, зачарованный неведомым кудесником…
– Даже не знаю, о чем бы вас спросить, – произнес Кирилл. – Конечно, вам самим сначала хочется узнать, что здесь происходит. Я столько раз представлял: вот кто-то сюда попадет из близкого мне времени… А теперь просто растерялся. Столько лет находился хоть среди людей, но словно в вакууме.
– Не парься, успеешь еще нас порасспросить, – заметил Листовский. – Вообще, ничего глобального ты не пропустил. Особо крутых событий не случилось.
– Ну, все-таки. Хотя бы скажите, перестройка победила?
– Да как бы тебе объяснить… Кстати, Советского Союза давно нет.
– Не может быть!
– Еще как может.
Листовский пустился в пространное описание перемен, приключившихся со страной вскоре после перемещения Кирилла. Морозов, которого эти отрывочные сведения по новейшей истории абсолютно не интересовали, опередил Кирилла с Листовским и уже миновал площадь, на которой до сих пор виднелись остатки кострищ.
– А что там за глыбы торчат? – спросил он Кирилла, махнув в сторону полупрозрачных столбов, маячивших на некотором расстоянии.
– Подойдем ближе, посмотрите. Хотя зрелище не из приятных.
Зрелище не из приятных… Кирилл сильно смягчил ситуацию. Странные глыбы оказались вовсе не примитивными скульптурами или природными камнями, поставленными на плотно утоптанную площадку, а кое-чем совершенно иным. Внутри глыб находились люди, разумеется, мертвые. Никакой, вероятности, что это лишь реалистично выполненные статуи или куклы, не было. Одиннадцать словно нависающих над зрителем прозрачных обелисков с заключенными внутри мертвыми телами…
– Черт, – прошептал Морозов, – ужас какой.
– У вас тут так хоронят, что ли? – после небольшой паузы спросил Листовский.
– Не совсем. Это беглецы, которые пытались уйти из братства. Всех поймали и вернули обратно. Наказание для таких только одно. Кладут в длинный ящик и заживо заливают каким-то особым густым соляным составом. Он довольно быстро схватывается на веки вечные. Ну, и человек, естественно, внутри задыхается, успев напоследок помучиться. У нас здесь сам по себе никто не умирает, но убить любого можно. Человек ведь слабое существо.
– Кошмар, – заметил Листовский. – Я, пожалуй, отсюда в ближайшее время не побегу. Впечатляет.
– Вас наверняка сегодня поведут сюда, покажут беглецов. В целях устрашения. Всех новичков предупреждают. Но потом это уже не таким шокирующим кажется.
– Слушай, – Лисовский кивнул на крайнюю глыбу, – вот у него одежда современная почти…
– Да, мне кажется, годов пятидесятых-шестидесятых.
– Его при тебе замучили?
– Нет, еще до того, как я сюда попал. Он последний из беглецов. Отсюда, как вы поняли, редко пытаются сбежать.
Они вдвоем с Листовским уже отошли от соляных обелисков, а Морозов все стоял на прежнем месте. Зрелище и внушало ужас, и в то же время мучительно притягивало. Лица навек выставленных на всеобщее обозрение беглецов были у кого-то искаженными, у кого-то наоборот, спокойными, даже умиротворенными. Совсем близко от этих своеобразных монументов в песчаную почву было воткнуто несколько кирок, будто дань памяти покойным. Морозов осторожно коснулся гладкой поверхности крайней глыбы. Это было последнее прибежище того самого, последнего беглеца. За чуть мутноватым толстым слоем застывшей соли беглец замер в последнем движении, словно пытаясь сопротивляться неизбежному, укрыться от гибели. Руки приподняты и согнуты в локтях, ладони вывернуты так, что можно рассмотреть на них линии…
Листовский обернулся.
– Морозов, отойди от экспонатов! Тебе на них противопоказано смотреть, ты и так неуравновешенный.
– С чего ты взял?
– А у кого постоянно перепады в настроении?
– У меня?
– Ну, не у меня же. И вообще, слушайся старших.
– Подумаешь, старше на полгода!
– Кончай пререкаться, инфантил. Долго еще ждать тебя?
Когда Морозов присоединился к Листовскому и Кириллу, последний уже распространялся о реалиях жизни в озерном братстве.
– Люди очень разнообразные подобрались. Я не со всеми знаком, да и необходимости в этом нет. Довольно многие обособленно держатся, в своих тесных группках. Одно время специально наблюдал, вел подсчеты. Всего здесь примерно триста тридцать человек. Возможно, чуть ошибаюсь, но минимально. Хозяин, Хозяйка, сорок стражей, а остальные – обычные братья, то есть члены братства, которые обязаны работать.
Конец ознакомительного фрагмента.