Плесень
Шрифт:
— Темните… как вас?
— Ален Киреев.
— Идемте, Ален. — Ада встала, медленно, чтобы не вводить голову во искушение. Обезболивающее начало действовать. — Как в лагере?
— Бастион-2 в полном, по-моему, порядке.
Бастион-2 — так уже окрестили временное убежище колонистов (а официально наименовалось убежище под землей). Впрочем, учитывая ряд существенных обстоятельств, может быть, уже и постоянное. Ада старалась не заглядывать в отдаленное будущее, но ее рациональный ум пытался это сделать за нее. Вероятнее всего, придется соорудить тут город. Самый настоящий. Первый город на Новом
Дверь герметичного бокса, шикнув, распахнулась, и внутрь, в лицо Аде дохнуло свежим ветром. Ветер пах травами и лесом. Может быть, и плесень в нем была да только уже ясно, что перестала зараза эта действовать на людей.
Как проверили? А опытным путем. Место, куда выгрузились колонисты, квадрат десять, считалось чистым, но все же нашли там островок свеженькой "чернухи". Ада помнила, как люди запаниковали, разбегаться начали. Место сразу оцепили, предположительно зараженных — в изоляторы. Ждали, тряслись, но ничего не случилось. Датчики по старой памяти трезвонили об угрозе токсичного заражения и требовали немедленно принять меры. А на людей не действовало. Тогда один особо безбашенный солдат СБ подошел и взял "чернуху" голыми руками. И не умер, даже улыбался. Врачи проверили его сверху до низу, после чего уж все начали маски снимать.
Кто был первым, неизвестно. Может быть, какой-нибудь бедолага, которому все осточертело, а может, настоящий герой. Так или иначе, почин массы подхватили, несмотря на вялые попытки ученых предостеречь. Настоящая революция свершилась на глазах у Ады. Она сама сняла маску, подчиняясь общему порыву, и не пожалела. Природа оказалась самой что ни на есть живой, живее просто не бывает.
И сейчас она напомнила Сальниковой о своем присутствии. Женщина ненадолго задержалась на ступеньке. Ален Киреев спустился и ждал ее внизу, не заметив, что угодил обеими ботинками в лужу.
Лагерь беженцев — вот на что походил больше всего Бастион-2. Самый настоящий, классический лагерь беженцев. Несмотря на все усилия, до порядка здесь было еще очень далеко, что и говорить. Но главное сделано. Установлен охранный периметр, отозваны люди с опорных пунктов в окрестностях Екатеринбурга, квадрат поделен на зоны. В одной разместили скот (рискнули — под открытым небом и, кажется, удача была на стороне колонистов), в другой — госпитальные боксы, соединенные переходными рукавами. Была техническая зона, откуда запитывалось все осветительное и прочее оборудование. Административный корпус и казарма СБ, а также Штаб, соседствовали с палатками, предназначенными для гражданских.
Выходя наружу из своего личного походного бокса, Тильда застала ту же самую картину, что и несколько часов назад. Суета, работа, лихорадочные перемещения. Заместители Сальниковой взялись за дело засучив рукава. Наладили смены, разобрались с эсбэшниками, постоянно проверяли, как работают службы в полевых условиях. Все, в общем, неплохо. Что же касалось гражданских, потрясенных, измученных, депрессивных, то здесь пока все спокойно. Люди слишком вымотаны, чтобы активно проявлять свои эмоции. Врачи, как могли, боролись с последствиями шока. Многих пришлось госпитализировать — и это элементарные нервные срывы, истерики и обострения неврозов. Хорошо, если удастся избежать всеобщего помешательства.
Однако главная проблема, по мнению Сальниковой, заключалась не в этом. До сих пор не было известно точное количество жертв вируса и не составлены списки живых и заболевших.
Ален Киреев уже проявлял нетерпение. Ада еще раз оглядела наполненный сияние установленных на штативах фонарей лагерь, и двинулась следом за медиком. Путь их, естественно, лежал в сторону Госпиталя. Его огородили символическим пластиковым заборчиком, и поставили у входа охрану. Трое солдат СБ маялись у КПП, не совсем понимая, для чего это нужно. От кого охранять? Но, разумеется, до сих пор не обнаглел настолько, чтобы оспаривать приказы капитана Дымова.
Аду и Алена пропустили. От КПП к центральному боксу вела уже хорошо протоптанная в траве дорожка. Из открытой двери падал яркий свет, и было видно, что на фоне полупрозрачной занавеси маячат человеческие фигуры.
Тильда вошла и уловила запах препаратов и дезинфектанта. Типично больничный. В переходной камере она надела комбинезон, бахилы, после чего оказалась в другом отсеке.
Тут была лаборатория. Полдюжины человек корпели над приборами, до сих пор ведя войну с вирусом. Никто не обратил на Тильду внимания, и она радовалась этому. Немало находится тех, кто готов заглянуть ей в душу с немым вопросом, будто Сальникова могла решить все на свете вопросы и проблемы. Или с укором — вас-то, мол, зараза обошла стороной. Почему?
Лука Бородин ждал терпеливо, но весьма нервничал. Когда Ада и Ален вошли в третий по счету отсек, самый секретный из всех, директор Госпиталя, бледный, но высокий и прямой, как палка, пожал Аде руку.
— Как себя чувствуете?
— Лучше не бывает.
Все вокруг было белым, аж глаза резало. Белый Ада не любила, этот цвет ее тревожил.
— Ладно, идемте, — сказал Лука.
И опять пошли, в отсек, где лежали трое. Ада уже умела различать стадии заболевания. Все три человека болели четвертой, то есть были однозначно не жильцы. При переходе на пятую, начинает ураганное, как это назвали врачи, отслоение мяса от костей. Крови было много, она просто стекала на пол вместе с гноем из язв, не оставлявших живого месте на телах пациентов.
Ада вздохнула через респиратор.
— Посмотрите, — сказал Бородин, подводя ее к юноше, лежащем у стены. Аппараты искусственного дыхания тихо попискивали, сканер-диагност выдавал на монитор всю информацию о процессах, протекающих внутри тела. Сальникова скользнула по аппаратуре взглядом. Она ничего в ней не понимала.
— На что смотреть?
— Это четвертая стадия, — объяснил Бородин. — Множественные поражения, отказ внутренних органов, разжижжение соединительной ткани и тому подобное.
Ада ощущала легкую тошноту.
— А полчаса назад он был на пятой стадии, — сказал Лука. — Мы собирались отключить его от аппаратов, но наши лаборанты замешкались — работы много — и не успевали. Уже начиналось отслоение эпидермиса. Все. Этот парень был не жилец. Но сейчас ничего этого нет. Видите, это место, где кожа лопнула. Обычно потом следует активное разрушение всех тканей, начиная с кожи и вниз, до костной.
— Не понимаю, — сказала Сальникова. — Кожа целая.