Плеск звездных морей
Шрифт:
— А что ей оставалось? — буркнул я.
— Будь повежливее и не вздумай торопить меня домой, — сказала Андра. — У мамы сейчас очень трудная полоса.
«Трудная полоса». Я восхищённо смотрел на свою жену. Мне ужасно нравился её голос и всё, что она говорила, каждое слово.
— Отец недавно говорил с ней…
— Он приехал?
— Нет. У него самый разгар работы, и он умолял маму прилететь к нему в Индию.
— А она что?
— Раздумывает.
Ронга встретила меня не то чтобы холодно, но сдержанно. Я внутренне поёжился от её испытующего взгляда. Андра что-то рассказывала о своих лингвистических делах, а Ронга в упор смотрела на меня. Она как бы спрашивала: «Могу я доверить тебе свою дочь? Ведь у меня нет никого дороже Андры…»
Потом налила в бокалы шипучего вина. Я взял свой и сказал, обращаясь к Ронге:
— Будь счастлива, старшая.
— Что говорить обо мне, — ответила она, и мне показалось, что голос её звучит мягче. — Будьте счастливы вы с Андрой.
Андра вскочила, обняла мать:
— За нас с Улиссом, мамочка, не беспокойся. Мы пьём за тебя и… за папу.
Я думал — грянет гром. Нет, обошлось. Ронга только головой покачала и пригубила вино.
Но, как видно, её все ещё одолевали сомнения.
— Улисс, про тебя стали часто писать в газетах. Ты что же, намерен повторить тот полет?
— Если повторение и состоится, то очень не скоро, — ответил я.
— На днях передавали интервью с Боргом. Насколько я поняла, начато проектирование корабля с этим… каким-то странным двигателем.
— Хроноквантовым. Знаю.
Ронга помолчала. Ожидала, наверное, не разовью ли я тему. Но я потягивал вино, поглядывал на Андру. И хотелось мне одного — поскорее очутиться дома.
— Надеюсь, теперь, — Ронга подчеркнула это слово, — теперь ты с большей ответственностью будешь обдумывать свои шаги.
И я ответил солидно, как и полагается семейному человеку:
— Ну, ещё бы!
Андра тихонько прыснула в ладошку.
Да, я знал, что Борг начал проектировать корабль, об этом мне ещё в Селеногорске рассказали. Знал даже, что ему предоставили один из корпусов Института ракетостроения — это по соседству с посёлком космонавтов, рукой подать. Но день проходил за днём, а я не торопился наведаться к Боргу.
— Что с тобой, Улисс? — спросила однажды Андра, когда я вёз её из Веды Гумана домой. — Всполошил, можно сказать, все человечество, а теперь, когда дело сдвинулось, ты вроде бы потерял к нему интерес.
— Успею ещё, — благодушно отозвался я.
— "Успею"! И улыбка у тебя какая-то появилась… Знаешь, кем ты становишься?
— Кем?
— Едоком!
— Но-но, не очень… Я отпускник, только и всего. Имеет право человек на отпуск?
Андра подумала и сказала:
— Имеет.
А спустя день или два меня вызвал по видеофону Борг.
— Здравствуй, пилот, — сказал он, вглядываясь в меня с усмешкой. — Случайно узнал, что ты на земном шаре. Что поделываешь?
— Да, в общем-то, ничего… Я в отпуску.
— Поздравляю, — сказал Борг.
Я поблагодарил, не совсем ясно представляя, с чем именно он меня поздравил. Наверное, всё-таки не с отпуском.
— Если выберешь время, пилот, приезжай. У нас тут весёлая компания. Ладно, выключаюсь.
Я выбрал не лучшее время для визита — утренние часы. Но я не собирался мешать Боргу и его конструкторам работать — просто мне хотелось посмотреть, как проектируют космические корабли.
Корпус, в котором разместилось конструкторское бюро Борга, стоял в излучине тихой речушки. Я вошёл в просторный круглый холл. Все двери — а их тут было множество — стояли настежь, так как предполагается, что в рабочие часы не бывает праздношатающихся.
Я заглянул в одну из них — и замер. Спиной ко мне сидел человек, над креслом возвышались квадратные плечи и затылок в белокурых завитках — это был несомненно Борг. Мощный череп был обтянут зеленоватым пластиком конструкторского шлема, от которого тянулся к пульту, змеясь по полу, толстый кабель. Руки Борга лежали на подлокотниках кресла, и я подумал, что по сложности это кресло, пожалуй, не уступало пилотскому. Руки, обнажённые по локоть, были грубые, загорелые, в белых волосках — очень крепкие, уверенные руки. Пальцы то и дело пробегали по кнопкам на консолях подлокотников.
А перед Боргом был развернут во всю стену конструкторский экран. По нему проносились разноцветные линии, они переплетались, выстраивались в группы, исчезали. Вот возникла сложная фигура, сквозь которую проходила жирным красным пунктиром какая-то магистраль. Борг задержал фигуру на экране, всмотрелся… вслед за тем из кресла раздалось глухое рычание — и экран опустел, все исчезло. И снова побежали линии, причудливо группируясь.
Я смотрел во все глаза. Первый раз я видел главного конструктора за работой, и это зрелище захватило меня своей необыкновенной красотой и напряжённостью. Датчики, вмонтированные в шлем, несли мысль конструктора к одной из сложнейших машин мира — преобразователю конструкторского пульта, который мгновенно воспроизводил импульсы на экране — в размерах, углах, направлениях. Но каким же могучим даром концентрированного, точного мышления и вольного воображения нужно обладать, чтобы вот так часами сидеть перед экраном…
— Какого дьявола! — прорычал вдруг Борг.
Я вздрогнул от неожиданности и сделал было шаг в сторону, чтобы бесшумно уйти, но тут он повернулся вместе с креслом. Брови у него были грозно нахмурены, и вообще я как-то не сразу узнал Борга.
— А, это ты, — сказал он. — Я не переношу, когда стоят за спиной.
— Извини, старший. Я не знал…
— В двенадцать. — Борг повернулся к экрану, разом забыв обо мне.
Я поспешил прочь. Лучше всего было пойти на речку, растянуться на траве среди благостной зелёной тишины, закрыть глаза и слушать, как чирикает какая-нибудь легкомысленная пичуга. В конце концов, я отпускник и имею право лежать на траве сколько пожелаю.
Сам не понимаю, почему я не ушёл. Из двери в глубине холла доносились неясные голоса, и я на цыпочках направился туда. В просторной комнате работали двое конструкторов и конструкторша с розовощёким строгим лицом. Одного я знал — длинноносого Гинчева, специалиста по корабельным системам живучести: однажды на «Элефантине», во время ремонта, я спорил с ним по поводу перестройки дистрибутора. Остальных видел первый раз. Гинчев и розовощёкая просматривали на проекционном экране плёнки с чертежами узлов и тихо переговаривались, тыча в экран указками. Третий конструктор щёлкал клавишами вычислителя.