Плеть и веревка
Шрифт:
Вот снова. Когда столько возможностей обернуться, она упрямо смотрит вперед. Второй день подряд она ведет себя настолько неестественно, когда они оказываются вместе – а это пока только Большой зал – и это лишь веселит. Снова она не позволила себе расслабиться. Ослабеть. Сдаться. Не позволила встретиться взглядом с Малфоем, будто так можно избежать проблем. Что ж, теперь они у неё точно будут.
– Ну же, Драко, начинай, - Блейз нетерпеливо заерзал на лавке.
– Нет, - резко ответил он.
Драко посмотрел перед собой. Через стол, в аккурат
«Сними мантию», - четко проговорил он про себя.
Малфой открыл глаза и ядовито ухмыльнулся, наблюдая, как судорожно Гермиона стягивала правый рукав широкой мантии. Как задрожали её руки. Наконец-то.
– Почему? Прошло как раз два дня, ответа она, очевидно, не нашла, и мы…
– Играй по правилам, Забини.
Блейз удивленно посмотрел на него.
– По правилам?
– Когда всё идет так, как она этого ждет, она боится. И пока она боится, мы можем наслаждаться. Но если дать ей слабинку, волю, то всё сразу рухнет.
– Я не понимаю.
Драко закатил глаза.
– Если она поймет, что нам плевать на наши же правила, то сделает всё, чтобы изменить наше решение. А этого я не допущу.
– Скажи ещё, что она займется нашим перевоспитанием, - Блейз покачал головой.
– Увы, я это не исключаю.
– Что ты несешь? – воскликнул Блейз.
Несколько человек обернулись на них, и Драко пихнул приятеля в бок.
– Я говорю о том, что гриффиндорцы неисправимы. У них наверняка и график есть по перевоспитанию: три исправительно-воспитательных беседы за день… Мы не знаем её, и как она себя поведет…
– Да плевать, как она себя поведет! Ты только прикажи ей, и она будет делать всё, что ты скажешь!
– Это не то, чего я хочу.
Блейз ухмыльнулся и изогнул бровь.
– А чего же ты хочешь?
– Обоюдного согласия.
– Но тогда это «наказание» утратит свою прелесть, - Блейз хищно уставился на спину Гермионы.
Драко мог приводить какие угодно доводы о том, что он почувствовал, но истина была таковой, и её не скроешь от самого себя. Ревность. Малфой ощутил дикую ревность, что девушка не будет принадлежать ему одному. Это не было соперничеством, и он сам согласился на это, но как же хотелось, чтобы Грейнджер выбрала его. А ведь они ещё ничего с ней не сделали. Он не сделал.
– Всё идет по плану, - рассеянно сказал Драко.
– Ладно, я верю тебе.
Блейз ещё раз взглянул на Гермиону и вернулся к тарелке с едой. Драко выпрямился и поднял голову, будто изучая наколдованное небо.
«Расстегни верхние пуговицы на рубашке», - вновь скомандовал он.
Малфой прикусил губу, чтобы не расплыться в довольной улыбке. Ему нравилось чувство, которое давала власть над Грейнджер. Безумное, прекрасное. Легкая эйфория уносила его за пределы этого замка, где были только он и Грейнджер. Куда-то выше облаков или ниже земли, в самую бездну его желаний.
«Посмотри на меня».
Посмотри. Разденься. И станцуй прямо на обеденном столе. И ещё куча всего. Проделай это, Грейнджер. Сама. Сделай это по собственному желанию. Как это было бы прекрасно.
Он не мог этого выдержать. Её взгляд, полный ненависти. Да, он упивался этой неприязнью, но лишь в мыслях и лишь на расстоянии. А когда Гермиона смотрела на него – не в его фантазиях – ему некуда было деваться. Он чувствовал себя кроликом, загнанным в клетку к змее. И то, что Грейнджер убьет его, было слишком уж очевидным.
Драко ослабил галстук, наслаждаясь видом. Для Грейнджер это и так был уже перебор: в одной лишь рубашке, без галстука и с расстегнутой верхней пуговицей. Вне всяких сомнений, она сейчас жутко стыдилась сама себя, и Драко наслаждался тем, что будет дальше. Что он ей прикажет.
«Приподними юбку».
Он смотрел ей в спину, но все равно был уверен, что она сейчас покраснела. Гермиона убрала руки со стола и обернулась на Малфоя. Ни гнева, ни отвращения в её взгляде не было. Только стыд. Бесконечный, мучительный стыд, что если сравнить его с водой, то двух морей не хватило бы.
И вдруг рука Драко будто бы загорелась. Он дернулся и, оглянувшись на скучающего Блейза, спрятал руку под стол. Осторожно, словно даже взгляд может опять обжечь кожу, он посмотрел на ладонь: тыльная сторона её, точно там, где когда-то пролегла искрящаяся полоска заклинания, была выжжена; кожа вокруг раскраснелась и покрылась волдырями. Драко поднял глаза на Гермиону – и она выглядела ровно так же, как и он.
«Приподними юбку», - твердо повторил Малфой.
На её глазах проступили слезы. Гермиона потянула за клетчатую ткань, и медленно её худые ноги оголились. Поттер и Уизли быстро повернулись к ней и с самым взволнованным выражением лица принялись за расспросы. Но Гермиона упорно молчала, мотала головой и не поднимала голову, чтоб её слез не было видно.
«Умница. И, кстати, два дня прошло. У тебя есть ответ?»
Гермиона вскочила со скамьи, подхватила свою мантию и побежала прочь из зала. И что-то шептала на бегу. Возможно, это было: «Оставь меня в покое» или «Убирайся из моей головы». А может, просто молитвы. К великому сожалению Малфоя, её мысли он прочесть не мог.
– Что ты сделал? – Блейз резко подался вперед, и от неожиданности Драко вздрогнул.
– Ты о чем?
– Ты что-то с ней сделал, - заметил Блейз.
– С чего ты взял?