Плетеный человек
Шрифт:
— Давай, Берегиня, — ещё более ангельски улыбнулся я.
Постояли мы так с минуту, поулыбались. Я безоговорочно выиграл: у меня плоть и тросы — одно и тоже, так что размах моей лыбы был гора-а-а-аздо шире.
— Чего скалишься? — признала поражение мелкая. — Косуху давай, чинить будем, как обещали. А потом посмотрим.
— Ну на, — стянул я кожанку, думая, как мелкая будет дыры в ней латать.
Но мелкая латать не стала, а тонким голосом так рявкнула, что аж в
Катеринишна призвалась, оказавшись гномой. Этакая… вот странно, метрового роста, казалось бы — карлица, но вполне органичная. С сисяндрами размера двенадцатого (или из-за роста так показалось), которые пыталась сдержать кожаная жилетка. И ручки у Катеринишны были раза в полтора потолще моих, ещё до катастрофы.
В общем — фактурная дама. Цапнула косуху, повертела-посмотрела и… вот чёрт знает. Голос-то у неё был всё же женский, но уже бас, натуральный.
— Чего хочешь-то, Кащей? — требовательно уставилась она на меня.
— Залатать. Кафтан, — несколько оторопело ответил я.
Всё же дамочка поражала, не в плохом, а в самом что ни на есть поразительным смысле. И не страшная какая, хотя черты лица крупноваты.
— И всё?
— А что ещё-то? — поинтересовался я.
— Ариска сказала, что просил, чего не жалко, — потыкала Катеринишна в берегиню, которая покивала. — Мне — не жалко. Всё одно пока места под товар нет. Могу карман сделать, ушить-перешить.
Это… и непривычно как-то. Блин, свинтусом себя в чём-то почувствовал. Но решил, раз уж такие расклады — надо за селением этим приглядеть, помочь, если смогу чем. А то как-то неудобно выходит.
Но, тем не менее, мне сделали предложение, от которого грех отказаться. А озвученные в процессе беседы возможности Катеринишны были уровня хорошей кожевенной мастерской, с Мастером с большой буквы. Так что и уплотнить жилет, и сделать прорези (а то мало ли, понадобится выпускать тросы. Пока и рукой справляюсь, но всё же), да и пара карманов лишних — не лишние. Гнома деловито покивала, прибрала кожанку к лапам и утопала, посулив к вечеру всё сделать.
А я задумчиво глядел на огроменную и, невзирая на ширину, подтянутую задницу гномы. Вдобавок, задорно виляющую, обтянутую кожей…
— Каще-е-ей, — ехидно протянула Берегиня, или Ариска, как назвала её гнома.
— Тут я, в себя уходил, по делам, — изящно отмазался я.
— Ну-ну, — всей душой поверила мне девчонка. — Жената Катеринишна. И ты вправду что ли Кащей?
— Наполшишечки, — окончательно пришёл в себя я. — Ответы, Берегиня.
— Ариской зови. Ну, спрашивай. Отвечу, что знаю.
И блин, не возбудился я особо! Просто совершенно невозможное зрелище: такой зад, как и сиськи, впрочем, в плане габаритов, ОБЯЗАНЫ быть обвислыми, хоть чуть-чуть! А тут, блин, нет, вот и удивился,
И стал я Ариске задавать вопросы. Причём забил на “секретность”, а на всякие “сам не знаешь, что ли?!” ехидные отвечал жестом водяного. Должок, мол.
И выходила, согласно рассказам Арисы Ильинишны, терапевта посёлка городского типа, такая картина:
Взрывы услышали и почувствовали все. Даже кто-то увидел. На горизонте, но всё же. Связи не было никакой, вообще. Радиоприёмники (а в посёлке они были) выдавали помехи, сотовая связь и сеть тем более молчали. Потом старики, которых и было большинство, начали умирать.
— Лучевая болезнь. Слабая, но много ли старикам надо, — смотря пустым взглядом вдаль, произнесла девчонка.
Видно, очень задело её это, что и понятно: в умирающих деревнях врачом по зову сердца работают, иначе никак.
В общем, от двух тысяч населения до “изменения”, как назвала превращение части людей в металюдей Ариска, дожили полтысячи от силы. Правда… черепа. Это были старики, умершие в первое время, точнее, их души, привязанные к черепам. Причём, своей волей, сообщила Берегиня, в чём я не особо сомневался. Дело в том, что в момент рассказа о них на нас зеленью глаз сверкнуло несколько черепов, и…
В общем, я чуть нахрен не убежал из селения: это было концентрированное, сублимированное старческое брюзжание, на несколько голосов, переданное аналогом телепатии. Кристаллизованное “эх, маладёшь”, “а в наше время” и прочее подобное.
— Помогают, — поморщилась Ариска. — Берегут от нечисти и злодеев. Как устанут — уйдут, — по-моему, с затаённой надеждой протянула она.
— А часто они по мозгам… — начал было я, но чуть упал — дохлое старичьё уронило на меня тонну презрения, на тему того, что “говорить ещё с ентим”, ну и замолчали.
— Да нет, ты новенький, вот и раздухарились. И обиделись.
— И хорошо, — под почти незаметный кивок берегини заключил я. — А ты вообще кто?
— А ты?
— Я первый спросил, — хмыкнул я. — Должок, — с характерным жестом напомнил я. — И вообще.
— Берегиня я, место храню, — обвела она село рукой. — Ну и людей. Маленькая только ещё, — не без иронии отметила она. — Мне, чтоб вырасти, лет сто надо, как я чую. А ты?
— Считай — Кащей. Нет такого в сказках, кем я стал.
— Не бывает так, — помотала головой Ариска. — Дивьи люди были, орки, эльфы, гномы — ну этих больше всего. Упыри, оборотни, зверолюди. Но все в легендах упоминались.
— Значит — Кащей, — блеснул я стальной короной из тросов, засияв глазами.
— Ну, не хочешь — не говори. А то и впрямь сам бессмертный, — задумчиво протянула она, на что я покивал.
По делу же выходило, что после изменения у металюдей появились некие “возможности”. Вполне мифического толка: эльфы с природой ладили, гномы с техникой, орки — с “халк крушить”. Всё можно объяснить случайностями, но не работала статистика, а вот мифологическое представление работало.