Плеймейкер
Шрифт:
Я наклоняюсь вперед и хватаю его за шею, притягивая к себе. Невозможно сказать, нашли ли мои губы его губы первыми или его губы нашли мои. Да мне и не важно. Я целую его так, будто мы единственные люди в комнате.
Единственные люди на планете.
Он горячий, твердый и такой знакомый, что какая-то часть меня в глубине души замирает от узнавания. Он на вкус как зависимость, от которой я поклялась избавиться, но теперь не могу представить, как без нее обойтись.
— Черт, — выпаливаю
Я соскальзываю со стойки и пересекаю комнату, спотыкаясь, иду по коридору к одному из туалетов. Захлопываю за собой дверь и облокачиваюсь на раковину, разглядывая свое отражение.
Я вся в поту и с широко раскрытыми глазами.
Что я делаю?
У нас должен был быть перерыв, на который мы оба согласились.
Даже если я призналась Брук, что не готова превратить перерыв в расставание, все слишком запутано.
Я рада, что он снова общается с ребятами и тренером и что он взял в руки баскетбольный мяч. Но изменилось ли что-нибудь для нас на самом деле?
Только здесь, с ним, под музыку и его близость, видя его с другими парнями, теряя себя в его улыбке, я не могла устоять.
Мне нужно взять себя в руки.
Стук в дверь заставляет меня подпрыгнуть. Я приоткрываю ее на дюйм, и он заполняет все пространство.
Клэй протискивается внутрь, захлопывает дверь и закрывает ее за собой.
— Ты последовал за мной сюда? Что между тобой и туалетами? — требую я, когда его тело прижимается к моему.
Он игнорирует меня.
— Скажи мне, насколько ты пьяна.
— Не настолько, — смотрю на него сквозь полуопущенные ресницы.
Мы одни, музыка звучит по ту сторону двери. Его внимание переключается между моими глазами и ртом.
Мысль о том, что я должна отступать, исчезает из головы.
— Нова, прошла минута, — его голос настолько низкий, что кажется, будто он вырывается из его тела. — Если ты ждешь, что я закрою тебе рот, то будешь разочарована. В последнее время я не в лучшей форме.
— Но ты стараешься, — я поднимаю руку, чтобы убрать волосы с его лица. Он мягче, чем я помню. — Момент — это все.
Его брови сходятся вместе.
— Кто тебе это сказал?
— Ты.
Клэй ругается под нос. Мягко, как обещание или молитва.
Это единственное, что есть в нем мягкого.
Он хватает меня за бедра и поднимает, обвивая мои ноги вокруг своих бедер и упираясь спиной в дверь. Она дребезжит на петлях, когда он прижимает меня к дереву.
Он жесткий и требовательный, как будто с момента нашего прикосновения прошли годы и он считал каждый день.
Его поцелуи зажигают меня. Я прикасаюсь к нему везде, куда только могу дотянуться, расстегиваю верхние пуговицы на его рубашке, чтобы прижаться губами к его гладкой, покрытой татуировками коже.
Он перекладывает меня на туалетный столик, задирает мою юбку, сдергивает с меня стринги, чтобы погрузить в меня два пальца.
Я хватаюсь
— О, Боже.
Это быстро. Он начинает отстраняться, но я хватаю его за запястье, чтобы удержать его на месте.
Моя голова откидывается на зеркало, когда он входит в меня, находя ритм.
Он всегда выбирает ритм.
— Посмотри на меня, — приказывает он.
Его глаза темнеют, когда он смотрит на меня. Пот стекает по моей шее, когда мои бедра покачиваются навстречу ему, удар за ударом.
— Я бы последовал за тобой куда угодно.
Клэй опускается на колени, подтягивая мои бедра к краю раковины и скользя языком между моих бедер.
Музыка, пот, крошечное пространство и огромное тело Клэя переполняют меня.
Мои пальцы впиваются в его волосы, дергая так, будто я надеюсь контролировать его. Это.
Это не имеет значения, потому что он знает, чего хочет.
Впервые за несколько месяцев он здесь, со мной, полностью. Его тело, его разум, его душа.
Кровь стынет в моих жилах, когда его пальцы соединяются с губами. Я не могу сдержать стон, но он достаточно громкий, чтобы никто не услышал.
Костяшки пальцев белеют на раковине позади меня, когда я выгибаюсь в его руках. Наслаждение от его лизания, от его огромных пальцев, проникающих внутрь меня, нарастает, пока не заглушает все остальное.
Ничего не слышно, не видно, не пахнет. Есть только это чувство, сконцентрированное глубоко в моей душе.
Я — художник, но он — чертов мастер.
Наслаждение и потребность сжимаются до тех пор, пока не превращаются в одну пульсирующую точку.
Я рассыпаюсь вокруг него, прижимаюсь к нему.
Он стонет, его пальцы впиваются в мою кожу, а я срываюсь от наслаждения. Я разбиваюсь об него, как волна о берег.
Проходят секунды или минуты, прежде чем сознание возвращается. Каким-то образом он стоит на ногах. Мой лоб упирается в его грудь, и стук его сердца вторит моему.
Как моя юбка оказалась у меня на груди?
Я тянусь за ней, когда Клэй говорит.
— Сделка на столе. Никто не знает. Даже мой агент, — я поднимаю глаза и вижу, как он проводит большим пальцем по влажному рту. — Это на один год. В Денвере.
Мир останавливается.
— Средний рынок. Команда неплохая, но я ушел при дерьмовых обстоятельствах.
Я прикусываю губу, адреналин снова просачивается в мои вены и смешивается с алкоголем, возбуждением и разрядкой.
— Ты собираешься подписать?
Клэй прислонился спиной к противоположной стене. Его ноги касаются моих.
— Я не знаю, смогу ли я довести их до победы.
Глубоко в моей груди чиркает спичка, крошечный мерцающий огонек прячется между ребер. Честность его заявления согревает меня больше, чем его присутствие, больше, чем выпивка или духота клуба.