Плиозавр-45
Шрифт:
Захарова Лариса Владимировна
Сиренко Владимир Михайлович
ПЛИОЗАВР-45
Повесть
Часть первая
1
Не открывая глаз, Баранов схватился за поручни койки. Сел, встряхнул головой и понял, что лодка резко пошла на глубину. Кто сейчас на вахте, не пора ли ему?! И облегченно вздохнул: рано. Хронометр показывал четырнадцать сорок. Почему-то вспомнил рассказ отца, капитана торпедного катера, что у них вахта валилась в ту же койку, с которой только-только поднялся сменщик, и спала мертвым сном до следующей побудки. Теперь не то. Их атомная подводная "Академик Ширшов", оборудованная для научного исследования морей, - образец комфорта. Не случайно ее выбрали для
Холодная, пахнущая хлоркой и океанической рыбой вода вернула бодрость. Побрился, повертел в руках причудливый флакон с одеколоном - подарок Луи Парсюме, французского навигатора.
Перед выходом из порта помощник капитана сказал: "На нас, советских членах экипажа, лежит двойная ответственность. Мы составляем костяк экипажа, мы - хозяева подлодки и должны вести себя соответственно. Предельная внимательность, чуткость, заинтересованность. При том - быть начеку. Среди офицеров - представители западных спецслужб. Думается, дальнейшие пояснения излишни".
Китель сидел ловко - совсем новый, сшитый в Ленинграде меньше года назад, после окончания Макаровского училища. Штурман Баранов глянул еще раз в зеркало и, вполне довольный собой, пошел в кают-компанию.
За маленьким столиком майор в форме американской морской пехоты играл в шахматы с главным океанологом Плетневым
Баранов подсел к итальянцам-акустикам. Они говорили по-французски, знал этот язык и Володя. С американцами общаться было проще - все они на подлодке говорили по-русски с самым незаметным акцентом.
– Есть ли новости?
Вивари блеснул ровными зубами - казалось, он постоянно улыбается, предельно беззаботен, и имя у него веселое, как у известного певца, Клаудио.
– Опять прошла та тень. Дуайнер, - он кивнул на майора за шахматным столиком, - настороже. А Мак-Кензи, - Вивари имел в виду американского навигатора, - говорит, что это Несси пришла на нерест.
Его соотечественник Карло Мауэр покачал головой.
– Я не уверен, что к этой тени можно так легкомысленно относиться. Мауэр в отличие от соотечественников говорил по-французски с трудом. Вторично тень появилась в сопровождении стаи дельфинов, которые шли на меньшей глубине, но параллельным курсом. Повтор заставляет думать о закономерности. А если, - он покосился на американца, - если... это продукт дельфинария?
Дуайнер обернулся. Лицо было бесстрастно, глаза остановились на Карло.
– Плетнев объявил мне шах, - заговорил он, обращаясь к Баранову - Как вы думаете, штурман, а не запросить ли мне тайм-аут? Ведь мы с океанологом ведем явно позиционную игру.
Баранов вежливо улыбнулся. Сказал, не скрывая иронии:
– Но ведь после тайм-аута может быть мат.
– Этого допустить нельзя. Только шах. Потом еще шах, и разойдемся.
Баранов наскоро перевел итальянцам короткий диалог. Вивари громко рассмеялся, Мауэр поднялся с кресла, отошел к экрану.
– Мы опять погружаемся, - мрачно сказал Карло. Все промолчали. Дуайнер вытащил курительную трубку, поймал тоскливый взгляд Вивари.
– А тут еще вы душу трубкой бередите, майор! Все отдал бы за пару затяжек, - сказал итальянец.
– Тоска...
– Знаю. Это я так, по привычке. Как чуингам - туда-сюда, и думаешь, что куришь колумбийский. Не пробовали, штурман? Кстати, о Колумбии... Сегодня мы смотрим замечательный фильм замечательной киностудии "Колумбия-пикчерз". Вестерн, вендетта, ковбои... Вы молодой, вам понравится. Кстати, сможете крутить, как положено на флоте: с начала до конца, потом с конца до начала, можно с середины и наоборот - не надоест. И главное, хэппи-энд всегда торжествует. Это наш принцип - торжество хэппи-энда.
– Вы уверены?
– вдруг обронил Плетнев Американец ответил ему пристальным взглядом.
– Мне бы очень хотелось знать, - заговорил Вивари, - что за Несси нерестится рядом с межконтинентальным кабелем...
– Отлично сказал Жюль Верн, - перебил Дуайнер.
– Человек, покоривший океан, есть самый могущественный человек. Переведите, штурман. И хотя я давно не читаю Жюля Верна, в этом с ним совершенно согласен. Такой человек может все. Даже повредить кабель. Наделать много бед.
– Опасен не человек, - тихо заметил Плетнев, - силы, которые за ним стоят. Уж коль вы заговорили о
Жюле Берне... Его капитан Немо поставил свои безграничные возможности на службу справедливости. Он помогал тем, кто борется за независимость и свободу.
– Я не очень хорошо помню роман в целом...
– с деланным равнодушием отозвался майор и опять уставился на шахматную доску.
– А о том, как использовали океан во зло, есть тоже хорошая книга, продолжал Леонид Михайлович, - нашего писателя Беляева. Называется "Человек-амфибия". Там нет хэппи-энда, но есть мысль, что зло, какой бы силой, каким бы запасом прочности ни обладало, никогда добра не одолеет.
– А вы знаете, - подхватил Карло Мауэр, - в литературе вообще главное - мысль. Не жизнеописание, не характеры, а мысль, притом мысль воинствующая, отделяющая зерна от плевел, указывающая, за что автор борется, против чего восстает...
– Подобная мысль, - покачал головой Леонид Михайлович, - важна не только в литературе.
– Он понял: назревает очередная дискуссия, к которым уже начали привыкать на борту.
– Что же касается литературы, то мы тут, ей-богу, плывем, как на "Наутилусе", - есть у нас свой француз Аронакс, и свой шотландец Нед Ленд...
– И свой Немо - капитан Барсуков, - засмеялся американец, но его смех потонул в звуке сирены. "Тревога!" Все бросились к дверям кают-компании.
Из динамиков слышался голос капитана:
– Внимание! Находимся над местом обрыва кабеля. Начинаем донное погружение. Глубина - 320 метров. Водолазам - готовность номер один. Глубоководное погружение с гелиокислородным обеспечением...
В аппаратной, толкая друг друга у окуляров, волновались акустики и связисты. Те, кому здесь не хватило места, сгрудились возле шлюзовальных камер. Было слышно, как мелодично гудят, попискивают приборы. Сергей Баруздин, монтажник-подводник из Новороссийска, еще не сняв шлем, удивленно развел руками. И, едва шлем отвинтили от скафандра, изрек: