Плоды свободы
Шрифт:
В Этенхари царила смерть. И метель тут была ни при чем. Черта, которую переступают все люди рано или поздно и которая для шуриа еще совсем недавно была Порогом, в диллайнской каливе ощущалась всей кожей. Джона, конечно, держалась изо всех сил, но сны про ветхих детей измучили ее душу, выстудили изнутри, отчего тщедушное тело постоянно мерзло. Камин не спасал, горячее питье тоже.
«Бедная змеюшка», – думалось ир-Сэйгану, когда взгляд его падал на скрюченную фигурку в кресле. Капрал терзался совестью и чувством неисполненного долга, как и положено в его положении любому
Священная Невеста тщетно куталась в шальку и ножонки свои тощенькие поджимала. Проклятущее место, куда приволок их доктор-колдун, словно все соки выпивало из шурианки. Даже ир-Сэйган чуял могильный холод этих стен. В ночи чудились ему стонущие голоса и скребущие звуки, будто плакал кто-то или жаловался. И уж коли взрослому мужчине не по себе становится, то женщине и вовсе боязно веки сомкнуть. А как люди испокон веков борются с ночными ужасами? Правильно! Сказки рассказывают. Кэйррон недолго мозги сушил.
– А у шурий сказки… они шибко страшные? – спросил он с самым невинным видом.
Священной змеюке… Прости, Глэнна! Идейка по душе пришлась сразу же, вмиг развеяв гнетущую тоску. Чтобы шуриа отказалась от малейшей возможности припугнуть ролфи? Да никогда в жизни!
А сказка оказалась и вправду жутенькая. Хотя чему тут дивиться, право слово?
– …И тогда Шиярша стала вызнавать у разных людей дорогу в пещеру, где жило чудовище…
– Ну не дура ли эта ваша Шиярша? Чо ж она сама-то поперлась к чудищу? – тревожно вопрошал ир-Сэйган.
– Слушай молча!
– Да как же тут молчать, ваша милость? Баба ж дурная, без ружья пошла.
– Кэйррон, я тебе уж сто раз объясняла – тогда еще не было ружей, – терпеливо напомнила Джона своему подопечному. – Только мечи и луки со стрелами.
– Тогда почему она не взяла с собой меч?
– Наверное, потому что не умела драться на мечах.
– Надо было…
И запнулся под не сулившим ничего доброго взглядом шурианки.
– Молчу, уже молчу… А что там было в пещере-то?
Джона не придумала ничего лучше, чем рассказывать раненому телохранителю бесконечную шурианскую сказку о странствиях женщины по имени Шиярша. Надо же как-то себя занять, чтобы отгородиться от волшебников. Души диллайн такие же, как и у остальных людей – всего в них понемногу – хорошего и дурного, несмотря на одержимость. Но только не у эсмондов. Помнится, в бытность юной Джойаной подследственной у Эсмонд-Круга казус вышел. Колдуны на нее смотрели как на зверушку говорящую, к тому же проклятую, а шуриа на них – с тщательно скрываемым ужасом и отвращением, будто на прокаженных. Потом, конечно, привыкла, точнее сказать, приучила себя не замечать их… уродства.
Однако же когда вокруг тебя сплошные аннис, и каждая безумна по-своему, с особым вывертом, сложно не замечать очевидного. Магия, получаемая Предвечным в обмен на души сородичей, даром не прошла и все-таки извратила дух самих волшебников.
В каливе было не только холодно, но и страшно. Тем безрассудным страхом, который охватывает маленького ребенка в темной комнате.
– Ваша милость обиделись? – жалобно проскулил ир-Сэйган. – Так я не со зла. Интересная же сказка.
– А
– Откуда там мальчик взялся?
– Вот напасть! Кэйррон, это – сказка, в ней кто угодно может оказаться, и мальчик тоже!
– Я просто так спросил!
– И говорит он Шиярше: «Давай я буду твоим сыном, женщина? Послушным, добрым и заботливым».
– Ничего себе! Вот так заявочки!
– Она очень обрадовалась и согласилась. «Раз так, будь моим сыном», – сказала она и угостила мальчика лепешкой, – продолжила шуриа. – И пошли они дальше вдвое быстрее, потому что мальчик хорошо знал дорогу. Он и вправду оказался послушным и заботливым, как обещал.
– Дык, это любой попрошайка может в родственники напроситься.
– Таков обычай. Оставшийся без семьи сирота всегда мог стать приемным сыном, стоило лишь обратиться к женщине, что уже вошла в нужный возраст. И если она согласится… На Шанте так до сих пор случается.
– Знаю, знаю, все шурии – лапушки и душки, сиротку приголубят, голодного накормят и холодного обогреют, а потом обцелуют всего, да так крепко, что и не заметишь, как скальп снимут.
– Асшшш! Опять бухтиш-ш-шь?! – взвилась рассерженной гадюкой Джона. – Не хочешь знать, что дальше будет?
– Ай! – досадливо махнул рукой капрал. – Ваша Шияршиха подберет всех пацанят, какие по тамошнему лесу шастали. Сказка же! А мне про чудовище любопытнее.
И Священная Невеста вместо гнева впала в задумчивость. А ведь не так уж и далек заскорузлый ролфийский парень от истины. К пещере чудовища легендарная Шиярша пришла в компании с тремя мальчишками: послушным, честным и сильным. И в пещере той встретила она совсем даже не зверя, а человека. Совсем как когда-то они с Грэйн – диллайнского волшебника по имени Алфер. Загадочный пещерный сыч и по сей день прятался где-то в горах Локэрни, иногда украдкой заглядывая в сны Джоны. Кто-то другой, кто не шуриа, решил бы, что волшебник ему снится, как другие обычные люди, но дочь Шиларджи не проведешь. Пусть диллайн ловок, точно уличный кот. Решив подсмотреть за своей лаунэйдой [3] одним глазком, он выбирал всегда самое заурядное сновидение.
3
Лаунэйда – дочь луны Лаунэйд, т. е. шуриа.
Шмыгнет, бывало, легкой тенью в самую гущу запутанных мыслей, как в густую траву, ищи-свищи его потом среди воспоминаний и фантазий. Но разве можно спутать отражение в луже с сизой луной Шиларджи на ночных небесах?
А ведь она выполнила просьбу Алфера, ответила «да», когда Вилдайр спросил ее по-настоящему. Совершенно точно так же, как вышло у Шиярши с одноглазым пророком в пещере…
– Миледи, вам водички не надо? – озабоченно спросил ир-Сэйган, глядя на оцепеневшую Джону.
Ни дать, ни взять – змея на камне холодным утречком. И глазоньки помутнели. Брррр!