Плохая девочка. 2 в 1

Сокол Елена

– Отстань от девки.

У меня чуть не падает челюсть.

– Это что, какая-то новая роль? – Спрашиваю я, понизив голос. – С чего ты вдруг решила переобуться?

Эти слова действуют на мать, как катализатор. Она хватает меня за грудки и толкает в сторону двери:

– Еще одна такая фраза, щенок, и я не вспомню, что ты мой сын. Давай, вали отсюда, разбирайся со своими бабами, не знаю, сколько там их у тебя, а к Мариане не суйся! Не заслуживаешь ее!

– Эй, полегче! – Невольно смеюсь я.

Это когда планета успела остановить ход и повернуть

движение вспять? Недавно моя чокнутая семейка пыталась обобрать Мариану, а теперь мать строит из себя ее главную защитницу? Вот это номер!

– Мам, да ты чего? – Упираюсь в стену в коридоре.

– А ничего. – Она поднимает на меня взгляд.

Клянусь, мне кажется, что в ее глазах блестят слезы.

– Мама, дай мне просто сказать.

– Потом скажешь. – Рычит мать.

– Пусть скажет. – Раздается голос Марианы.

Мы замираем.

Она стоит в дверном проеме с котенком в руках.

Кожа ее бледна, на измученном слезами лице словно остались одни глаза – большие, печальные. Волосы, заплетенные в две светлые тонкие косы, раскинулись по плечам. Это какая-то совсем другая Мариана, и я любуюсь ею, удивленный тому, как уютно и гармонично она смотрится в квартире бабушки – словно всегда была частью этого скромного жилища.

– Можем мы поговорить наедине? – Я одергиваю куртку, выпрямляюсь.

– Если ты войдешь, все закончится как всегда. – Тихо говорит она. – Поэтому говори так.

– Ну, ты-то хоть можешь уйти в другую комнату? – Я выразительно смотрю в глаза матери. – Дай нам пообщаться.

Рита смотрит на нее.

– Останьтесь. – Просит Мариана.

Настолько сильно, видимо, боится находиться со мной наедине.

– Говори. – Поторапливает мать, победно глядя на меня.

Мне приходится шумно выдохнуть, чтобы взять себя в руки и не сорваться. В таких идиотских ситуациях я еще не оказывался (если не считать утреннюю сцену), и в присутствии матери мне еще не приходилось оправдываться перед девушками.

– Я хочу извиниться. – Начинаю я. Мне приходится смотреть на Мариану через мамино плечо. – Эмилия не умеет контролировать свои эмоции, поэтому… случилось то, что случилось.

Мне было бы проще, если бы я мог подойти ближе и взять ее за руку, но уж как есть.

– Она не имела права врываться и оскорблять тебя.

– Надеюсь, ты ее успокоил. – Поглаживая котенка, говорит Мариана.

– Я говорю «не имела права» потому, что она действительно его не имела: мы договорились, что Эмилия поживет в доме Харри, так как ей некуда было пойти. И это моя ошибка. Я использовал ее, чтобы причинить тебе неудобства, отомстить за то, что ты спала с Серебровым. – Заметив озадаченный взгляд матери, брошенный на Мариану, я поясняю. – Как я тогда думал.

– Нужно было драть тебя ремнем в детстве. – Цедит сквозь зубы мать.

– Хочу сразу уточнить: я не спал с Эмилией и не планировал этого делать. О том, что мы не будем больше вместе, я сказал ей сразу.

Мариана хлопает ресницами и молчит.

– Мы просто проживали на одной территории, и я, конечно,

понимал, что для тебя это крайне неприятно, поэтому признаю: я – болван.

– Даже спорить не буду. – Бормочет мама.

– Эмилия сразу действовала так, будто не слышит меня. Она игнорировала все мои попытки держать дистанцию, и тут снова моя вина – я хотел быть с ней мягче из-за чувства вины – за все те страдания, которые причинил. – Я провожу руками по волосам, собираясь с мыслями, чтобы продолжить. – Мариана, я бы очень хотел изменить свое прошлое, но это невозможно. У нас с Эмилией будет общий ребенок, и это факт. Я дал ей обещание, что стану помогать на каждом этапе, но важно другое – участие в жизни этого ребенка не обязывает меня становиться ее мужем. Про свадьбу, кстати, она специально соврала, чтобы тебя уколоть.

– Это все? – Терпеливо интересуется Мариана.

– Я не отказываюсь от ответственности, но она не мешает мне быть с тобой. Мы все еще можем быть вместе. – Я говорю это с таким жаром, что вижу, как тает мать, кладя руку на сердце и сменяя напряжение на нежность во взгляде.

– Хорошо. Я подумаю. – Мариане как будто слишком тяжело даются эти слова.

У нее больше нет сил сражаться, она устала.

– Не стану на тебя давить. – Ссутулившись, наклоняюсь на стену. – Я не был идеальным, не был даже хорошим. Но обещаю стараться. Потому что люблю тебя.

Мы не можем оторвать друг от друга глаз. У меня внутри дрожит каждая мышца, сердце бьется высоко в горле. Молчание длится, кажется, бесконечно, и тут словно щелкает переключатель – моя мать сморкается в носовой платок с такой силой, что мы оба вздрагиваем.

– Рвете мне душу. – Всхлипывает она.

– Я хочу, чтобы ты вернулась. – Говорю Мариане. – Клянусь, я все исправлю.

– Мне трудно тебе верить. – Голос ее прерывается.

Я трясусь с головы до ног. Мне плохо.

– Знаю. – Хрипло говорю я.

– Мне нужно разобраться. – Тихо произносит Мариана. – Понять, что я чувствую. Увидеть, что чувствуешь ты. Я не готова… вот так сразу.

Взволнованный надеждой, что мне дали, я несколько раз киваю.

– Да. Да!

Она не сказала «нет», не прогнала меня. Она дает мне возможность доказать свои чувства.

– Мне нужно время. – Голос Марианы бурлит от эмоций. – Вдали от тебя.

Что? Эти слова повисают между нами острым лезвием топора. А что, если она никогда не простит меня? Что, если забудет? Что вообще значит «вдали»?

– Я приняла решение переехать.

У меня кружится голова, я чудовищно себя чувствую.

– Но тебе не нужно. – Бормочу я растерянно. – Эмилия больше не вернется туда. Хочешь, я съеду?

– Я не хочу, чтобы ты знал, где я живу. – Произносит Мариана. – Когда ты рядом, у меня не получается быть адекватной и нормально соображать.

Сейчас я согласен на все, что угодно, лишь бы она не отталкивала меня окончательно.

– Хорошо. – Я вытягиваю вперед руки, пока Мариана не передумала. – Хорошо. Если так для тебя будет лучше, то я согласен.