Плохая девочка. 2 в 1
Шрифт:
Грубо обводя пальцем контур ее дрожащих губ, я безумно улыбаюсь.
– Я не такая. – Хнычет Мариана, глотая слезы. – Я не хочу…
– Или ты что?.. – Хмурюсь я, оглядывая ее с интересом. – Думаешь, что ты лучше них? Лучше всех твоих подруг? Думаешь, твое тело священно, или типа того?
– Я не шлюха, если ты об этом! – Она резко дергает головой, высвобождаясь.
– Чистота – всего лишь шелуха, Мариана. Под невинностью всегда скрывается порочность. – Шепчу я, наклоняясь к ее лицу. – Хорошие девочки не терпят издевательств и не
Девушка зажмуривается. А когда открывает глаза, слезы будто срываются с цепи – начинают течь из ее глаз буквально ручьями.
– Я не верю тебе. – Всхлипывает она. – Я не хочу слушать дерьмо, которые ты выдумываешь для того, чтобы меня оттолкнуть! – Мариана вскакивает с кровати, стряхивает слезы с лица и уставляется на меня. – Хватит притворяться! Ты нужен мне! А я тебе, Кай! Хватит делать вид, будто я ничего не значу для тебя!
– Мне жаль тебя разочаровывать, – улыбаюсь я, – но…
Она не дает мне договорить:
– Да, я хотела, чтобы ты пришел. – Мариана тяжело дышит, подбирая слова. Ее лицо наливается румянцем. – Потому что я хочу тебя. Только тебя. И ты прав: теперь я могу распоряжаться своим телом – пить, трахаться, и все то, что ты перечислил. Но я хочу делать это с тобой. Только с тобой. Больше ни с кем.
Мне кажется, будто у меня легкие горят. Я начинаю задыхаться. У меня уходит полминуты для того, чтобы прийти в себя и ответить:
– Тогда раздевайся, девочка. – Улыбнувшись, я проглатываю подступившую к горлу желчь.
И встаю. Делаю шаг, приближаясь к ней.
– Я не хочу быть просто твоей очередной девочкой. – Мариана облизывает губы и выставляет перед собой ладонь.
Как будто это способно мне помешать.
– Ты будешь особенной. – Произношу я томно. – Обещаю.
Она неуклюже отступает назад, но я уже рядом – подхватываю за талию и притягиваю к себе.
– И я хочу, чтобы ты был только моим. – Сбивчиво лепечет сводная сестра. – И никак иначе.
Резким движением я распахиваю полы ее плаща. В следующую секунду сдираю его с ее плеч и швыряю на пол.
– Хочешь спать со мной, занимайся сексом с другими. – Шепчу я на ухо Мариане, жадно целуя губами ее шею. – Никаких привязанностей, дорогая. Это мое железное правило.
– Мне это не подходит. – Постанывает она, подаваясь навстречу. – Кай…
Ее дыхание становится неровным.
– Тебе не хватит сил на войну со мной. – Говорю я.
И целую ее в губы. Отчаянно, жарко.
– Я не хочу воевать. – Пытаясь вырваться, бормочет сводная сестра. – Хочу любить тебя, Кай.
«Не смей так говорить. Не смей».
Мои руки больно впиваются в ее тонкие плечи, скользят вверх, путаются в волосах, сжимают их у корней до боли, заставляя девчонку
– Ты же понимаешь, – хрипло вздыхаю я, – что я не в силах дать тебе того же взамен?
– Почему? – Спрашивает она одними губами, почти беззвучно. И набирает воздуха в легкие. – Почему ты не пришел сегодня?
Мое сердце почти останавливается. Я всегда теряюсь, когда она смотрит на меня вот так – с дикой щенячьей преданностью в глазах, с обожанием, с болью, с лютой ненавистью. Смотрит так, будто знает все мои мысли, будто видит меня насквозь.
– Потому что мне плохо с тобой! – Выдаю я с какой-то оглушающей безнадежностью в голосе. Стискиваю зубы и делаю глубокий вдох. – Клинит меня!
Не знаю, как иначе описать эти чувства. Каждый раз, когда я оказываюсь рядом с Марианой, каждая клеточка моего тела буквально взрывается от боли и напряжения.
– Чего ты боишься? – Спрашивает она, прильнув ко мне, обхватив руками мою шею и заставив посмотреть ей в глаза.
У меня во рту пересыхает. Пульс громыхает в ушах.
– Что ты сделаешь со мной то же, что и мой отец. – Признаюсь я, судорожно вздыхая. – Заставишь поверить, что все всерьез, а потом уйдешь. И не вспомнишь. – Больше у меня не получается дышать. Я пытаюсь сделать вдох, но моя грудь лишь содрогается от бесполезных попыток. Голос сипнет. – Что бы ты ни говорила, я знаю, все эти слова – яд. Они отравляют меня, делают слабым. – Поморщившись, я отхожу от нее на шаг назад. А когда Мариана делает попытку приблизиться, хватаю ее за запястье. – Интересно, твоя мать была такой же? Поэтому Харри бросил семью? Поэтому он нас ненавидел? Это она заставила его забыть?
На этот раз она реагирует по-другому. Я так до конца и не понимаю как именно. Девушка смотрит с вызовом, затем кивает и, молча, выходит из комнаты.
Что это было?
Все наши разговоры за гранью, их трудно понять непосвященным.
Да что уж там, нам и самим порой до конца непонятны обращенные друг к другу слова. Многое остается между строк. Но то, как Мариана реагирует сейчас – это что-то другое. Что-то новое, что мне не под силу разгадать с ходу.
Я отворачиваюсь к окну, достаю из пачки сигарету и подношу к носу. Табак пахнет горечью и тлением. Запах безнадежности. Мое сердце все еще бьется как оголтелое. И мне приходится убеждать себя, что я правильно поступил, оттолкнув ее в очередной раз и напомнив, что мы враги.
– Твой отец тебя любил! – Вдруг раздается за спиной ее голос.
Я оборачиваюсь. Мариана стоит в дверях с картонной коробкой в руках. Она входит, бросает ее на кровать, разворачивается и торопится уйти.
– Что это? – Спрашиваю я.
Девушка останавливается.
– Харри приезжал на твои игры, – роняет она негромко, – он собирал вырезки из газет, заметки о тебе. У него хранились твои детские фотографии.
– Зачем? – Я уставляюсь на эту коробку с недоумением. – Это не может быть правдой… Он же… Он бросил нас.