Плохая девочка. 2 в 1

Сокол Елена

– Моя клиентка требует немедленного выселения гражданки Маргариты Турунен и гражданина Леонида Кузейко из дома, являющегося наследуемым имуществом, на которое они не претендуют.

– Что? С какой это стати? – Визжит Рита. – Мариана, о чем он говорит?!

– Должен заметить, я предложил своей клиентке обратиться к правоохранителям, чтобы незамедлительно описать содержимое сейфа наследодателя с целью установления размеров похищенного. Но госпожа Турунен согласна закрыть глаза на ваши махинации

в обмен на то, что вы покинете ее дом безотлагательно. Значит, прямо сейчас.

– Ущерб?!

– Сегодня я получил видео с банкомата, через который были сняты средства с одной из карт наследодателя. Так что доказательства у нас есть. Если вы отказываетесь сейчас же принять весьма благородное предложение моей клиентки, готовой простить вам причиненный ущерб, я стану настаивать на уголовном преследовании. Также вам придется оплатить коммунальные расходы за время проживания в этом доме и…

Я достаю из холодильника торт, забираюсь на стол, ставлю его на колени, окунаю в крем два пальца, а затем кладу их в рот. Возмущенные крики из гостиной становятся громче, а я смыкаю веки и слушаю их, будто музыку, дергая ногой в такт.

Возможно, стоило быть с ними жестче, но мне важнее, чтобы они просто убрались из моего дома. И как можно скорее.

К тому же, видеть их ошеломленные лица – лучшая компенсация вреда.

Кай

Оставив родителей пререкаться с юристом в гостиной, я иду следом за Марианой на кухню и прикрываю за собой дверь.

Девушка сидит на столе, на ее коленях торт. Она ест его прямо рукой и с удовольствием облизывает пальцы.

– Наверное, ты поступила правильно. – Хрипло говорю я.

Мариана открывает глаза, но при виде меня выражение ее лица не меняется.

– Наверное. – Задорно отвечает она.

Снова зачерпывает пальцами крем и слизывает с пальцев.

– Я прошу прощения за их поведение.

– Вычту из твоей доли. – Усмехается девушка.

На ней чужая одежда, чужая, размазавшаяся по лицу косметика, да и она сама – какая-то чужая. Выглядит дерзкой, неопрятной.

Чужая, но такая родная, что у меня больно щемит в груди.

– И я понимаю, почему ты так поступила со мной. – Тихо говорю я, подходя ближе. – Прости.

– Я поступаю так, как ты меня научил. – Улыбается Мариана.

Но ее глаза с расплывшейся под нижними веками тушью полны невысказанной боли и красны от слез.

– Да. Конечно. – Признаю я.

– Ты знал о матери? – Вдруг она перестает болтать ногой и уставляется на меня с жесткостью во взгляде. – Знал, что она распродает украшения моей матери, часы отца и тратит деньги с их кредитной карты? – Ее зрачки сужаются. – Знал, что ее танцор диско носит одежду Харри и его гребаные золотые запонки?

Я

с трудом проталкиваю в горло слюну. Мне так хочется прижать ее к себе, обнять и поцеловать, что болью сводит руки. Но я знаю, что не имею на это никакого права, поэтому вынужден сдерживаться.

– Знал. – Отвечаю честно. – Знал о ее планах, но, клянусь, я бы не позволил ей причинить тебе вред. Никогда. Я много думал, как это все остановить, и мне жаль…

– Хватит. – Обрывает меня Мариана. – Это уже не имеет значения.

– Позволь мне все исправить. – Говорю я, придвигаясь ближе и прижимаясь животом к ее коленям.

– Исправить? – Она поднимает взгляд и смотрит на меня с искренним изумлением. – И как ты все исправишь, Кай? Что сделаешь с вещами, которые украли и продали твои родственники? Что будет дальше? Станем жить-поживать и добра наживать в этом доме? С твоей матерью? – Девушка выдыхает, давясь смехом. – Может, мне называть ее мамой? Она ведь так и планировала: женить любимого сыночка на этой курице и наложить лапу на все, что своим горбом заработали мои родители?

– Значит, ты слышала… – Вздыхаю я.

Желание обнять ее становится нестерпимым, но лед во взгляде Марианы выстраивает между нами непреодолимую стену.

– Слышала. – С горечью кивает Мариана. – И что еще ты от меня скрывал? Скажи лучше сразу. Не люблю неприятные сюрпризы.

Крики из гостиной, начавшие затухать, усиливаются вновь.

– Прости меня. – Искренне говорю я.

Хотя, знаю – эти слова ничего не исправят.

– Простить? – Усмехается девушка. – Ты меня разрушил, Кай.

Ее губы и подбородок дрожат.

– Я люблю тебя. – Эти слова, сорвавшиеся с языка, потрясают меня самого. Но они искренни. – Я люблю тебя, Мариана.

Глаза сводной сестры на мгновение удивленно распахиваются, а затем наполняются слезами.

– Мы все преодолеем. – Говорю я, касаясь пальцами ее щеки. – Обещаю. Только прости меня, и, клянусь, я все исправлю.

– Нет. – Отвечает она, отстраняясь от моей ладони. – Теперь ты нужен своему ребенку, Кай. Все кончено.

– Ничего не кончено. – Выдыхаю я.

Потерять Мариану – значит, потерять смысл жизни. Может, когда-нибудь будут и другие женщины, но никто из них не будет так важен, как она. Не хочу даже думать об этом.

– Мы просто попутчики, Кай. – Печально улыбается она мне, склонив голову набок. – Только и всего. Встретились и разошлись.

– Нет. – Отвечаю я твердо. – И я тебе это докажу.

– Скушай тортик и успокойся. – Говорит девушка.

Зачерпывает пальцами бисквитную мякоть с кремом и подносит к моим губам. Ее глаза смеются, но за ними – ливень из слез.