Плохая девочка. Путь к тебе
Шрифт:
– Звучит паршиво. – После паузы произносит Серебров.
– Согласен.
– И… – Его взгляд скользит по стенам прихожей, затем поднимается на мое лицо. – Что планируешь делать?
– Сначала мне нужно найти Мариану. Мы поговорим, затем решим. – Мое сердце колотится в груди все быстрей. – Я должен найти ее и все объяснить, все исправить. Она уходила из дома в таком состоянии… Боюсь, как бы не попала в беду.
– Ты был в универе?
– Она не пришла на занятия. Понимаешь, что это значит? Мариана
– Может, она у Алины? Ее подружка, рыжая, помнишь?
Качаю головой:
– Клянется, что не знает, где она.
– Девчонки всегда защищают друг друга. Наверное, Алинка в курсе, но хочет уберечь ее от встреч с тобой.
– Не похоже. – Говорю я, вспоминая о нашем с Алиной разговоре. Она выглядела удивленной и встревоженной. – Нет, не думаю.
– А кто сейчас в доме Харри?
– Никого. – Пожимаю плечами. – Я возвращался туда несколько раз за это время, чтобы проверить, но от нее ни следа.
– Думаю, тебе стоит дождаться Мариану там. Ей ведь больше некуда возвращаться? Значит, в любом случае вернется – за документами, учебниками и прочим.
– И Хвостик. – Внезапно осеняет меня.
– Что?
– Наш котенок. – Объясняю я. – Я кормил его, но она в любом случае будет за него беспокоиться и вернется, чтобы удостовериться, что мать с Лео покинули дом. Все верно! Мне нужно бежать и ждать ее там! – Меня накрывает волной облегчения. – Спасибо!
– Да не за что. – Отзывается Серебров, явно с облегчением от того, что я, наконец, сваливаю.
– Ладно, бывай. – Прощаюсь взмахом руки, разворачиваюсь и толкаю дверь.
– Ага. Держи в курсе. – Слышится его голос в спину.
Я делаю шаг за порог, и вдруг меня прошибает, словно молнией. Замираю на мгновение, сглатываю и трясу башкой в нежелании верить, а затем медленно оборачиваюсь.
– Это ведь ее? – Спрашиваю, не узнавая собственный надломленный голос, и указываю Витьке, который торопился закрыть за мной дверь, на сапоги, стоящие справа. Черные, замшевые, на тонкой шпильке. – Да? – По спине пробегает лед. Я вхожу обратно и прикрываю дверь. С болью перевожу взгляд на друга. – Это ее сапоги? Она здесь?
С лица Сереброва отливает кровь. Он хоть и смотрит на меня без страха, но отвечать не спешит.
А ведь я так хотел, чтобы он сказал, что это сапоги его матери.
Нет, мать вашу, нет! Вот дерьмо…
– Где она?! – Гремит мой голос, разрывая горло. Мы почти одного роста, но я буквально возвышаюсь над ним от пульсирующего по всему телу гнева. – Где?!
Витька нехотя перемещает взгляд на комнату.
Я бросаюсь туда, с силой толкаю чертову дверь и… вижу ее.
В этот момент кто-то будто силой выбивает воздух из моих легких. Земля плывет под ногами, а сердце с размаху обрушивается вниз и ударяется об пол.
Мариана стоит на пороге
Нет. Нет…
Какого…
– А вот и папочка. – Со стиснутыми зубами усмехается она, наткнувшись на мой ошалелый взгляд.
На миг меня охватывает желание перевернуть всю мебель в этой квартире, разбить ее в щепки – голыми руками, смести с полок все безделушки, повалить стены.
– Ну, привет. – Лениво добавляет Мариана, ловя мой взгляд, следующий за одеялом, ненароком сползшим с ее плеча к груди.
Я поднимаю глаза в поисках ответов. Кто-то должен мне сказать, что это все неправда, и, клянусь, что пойму. Кто-то должен сделать это немедленно.
Но Мариана улыбается.
– Что… – Глупые, никчемные, неспособные хоть что-то исправить слова застывают на моих губах.
Лицо моей сводной сестры сочится болью, на ее ресницах повисли слезы, но улыбка – она дикая, анархичная. Безумная. Больше похожая на оскал раненого животного, которое готово бросить последние силы на ответный удар, если его посмеют тронуть. Это улыбка доведенного до отчаяния человека. Разбитого, сломанного. Мариана – сломана, и это я ее сломал. Я разбил ее большое и светлое сердце, потоптался на нем и окончательно уничтожил.
Все происходящее – только моя вина.
– Давно она здесь? – Я поворачиваюсь к Сереброву.
«Скажи, что я все не так понял. Что это мираж, ошибка. Это все неправда»
Но стоит отдать ему должное, он сохраняет самообладание. Мне это делать труднее. Я, кажется, только что умер и падаю в пустое, черное небытие.
– Послушай, Кай. – Его голос меняется, становится жестче.
И остатки веры в лучшее рассыпаются внутри меня, превращаясь в прах.
– Вы с ней… – Но я не успеваю договорить потому, что Мариана начинает хохотать.
Я резко поворачиваюсь:
– Одевайся!
– Что? – Издевательски тянет она.
И смеется, откинув голову назад, будто услышала какую-то нелепицу. И в этот момент во мне просыпаются все демоны, которых я так старался усмирить в последние дни.
– Одевайся, я сказал! – Гремит мой голос на всю прихожую. Я сам пугаюсь той ярости, которую обрушиваю на нее. – Собирайся! Быстро!
Мариана вздрагивает, вцепляется в одеяло и смотрит на меня с изумлением, будто не узнает. От смеха ни следа. Но уже через секунду ее взгляд проясняется: она с облегчением выдыхает, и на ее лице рождается горькая улыбка.